Тринадцатый бог. История одного Зла

Нильянто оперся ладонями о стол и подался вперед.

— Не тяни.

— Их нашёл наблюдатель. Все трое обваренные, да так, что мясо отходит от костей. Грудой жаркого лежали в переулке и дымились.

Нильянто медленно опустился в кресло, сложил пальцы домиком и поверх них посмотрел на собеседника.

— Что ещё узрел твой наблюдатель?

— Нож одного по рукоять в крови. Клинок второго нашелся в сточной канаве. Думаю, тот, кого они атаковали, тяжело ранен.

— Его ищут?

— Да… — Мышь кашлянул. — Но если ему помогает маг…

— Или он сам маг, — Нильянто на мгновение задумался и вдруг, сверкнув глазами, улыбнулся. Глория прижала ладонь ко рту. — Если в ход идут чароделы, значит, мы на верном пути. Ищите его. Силы раненого на исходе, повторить фокус он не сможет. Держите под наблюдением дворец — мальчишка, если это тот, о ком я думаю, попытается вернуться туда.

— Слушаюсь, мессер.

— И Мышь…

— Да?

— Убей моих охранников, будь любезен, — Нильянто опустил руку под стол. Внизу что-то щелкнуло, и через миг увесистый кошель, со звоном прочертив дугу, попал точно в выпростанную ладонь Мыши. Тот низко склонил голову.

— Рад служить избраннику Скорпиона, — в голосе его слышалась улыбка.

— За чистые ковры и тишину получишь сверх. Ступай.

Мышь сделал шаг назад и, извернувшись, проскользнул за дверь.

Мессер Нильянто вздохнул, повертел перстень на своем пальце, наблюдая за игрой света в камне.

— Значит, чародел… — задумчиво протянул Валент. — Какая честь.

И резко вскинул голову, заслышав шорох и скрип двери. Напряжение через вздох сменилось раздражением.

— За тишину не получишь, Мышь, — процедил Нильянто себе под нос и вернулся к бумагам.

* * *

Глория неслась по улицам Диеннара, как предгрозовой ветер. Ей огромного труда стоило не сорваться на бег в доме. Крадучись, как кошка, она спустилась по лестнице, знакомым путём прошла через кладовые и внутренний двор, не таясь, открыла створку ворот и, проскользнув мимо озадаченного стражника, подобрала платье и побежала. Она не знала дороги до грязной клетушки, в которой скрывался Алтан, но помнила путь до подворотни, где на неё напал грабитель. Теперь она не боялась ни мертвецов, что налетали на невидимую, как призрак, девочку, ни возниц, которые вставали с козел и тянули шеи, не понимая, почему лошади, как вкопанные, останавливаются на пустой дороге, ни сбившихся в кучу оборванцев, клацающих челюстями и высматривающих пустыми глазницами очередную жертву.

На улице Подков, перейдя дорогу, Глория огляделась. Здесь она впервые увидела мёртвых, и с перепугу бросилась бежать без оглядки. Девочка закусила губу — нет, она не помнила, как очутилась в подворотне. Но Алтан точно провёл её по светлой площади. Глория не привыкла ходить по городу пешком и, видя Диеннар из окна кареты, не разбиралась в хитросплетениях вонючих, узких улочек. Поэтому сначала она двинулась направо. Потом, дойдя до тупика и так и не обнаружив нужного ей прохода, свернула обратно. В этот раз Глории повезло — и она без опаски миновала проулок, в котором на неё совсем недавно напал грабитель. Коснулась пальцами шеи — только и всего.

Дальше дело пошло быстрее. Глория без труда отыскала узкую улицу, вдоль которой спали нищие, и вышла на площадь, в центре которой возвышался молчаливый фонтан. Солнце пекло мостовую, и Глория, через подошвы туфель чувствуя жар камней, на цыпочках пробежала под натянутое над полупустым прилавком торговца фруктами полотнище. Торговец дремал, редкими взмахами руки отгоняя от лица мух. Глория вытерла пот со лба и огляделась. С площади вели три улицы, не считая той, через которую Глория сюда попала. Она точно помнила, что стоило им свернуть в улочку, как они тотчас оказались в темноте и сырости. Собравшись с духом, Глория выскочила на солнце и продолжила поиски пути.

Давно перевалило за полдень, когда невидимая донна Нильянто, доверившись памяти своего обоняния, наконец, нашла нужное здание и нужную лестницу. Ступени под ногами скрипели, подошвы липли к доскам. Глория пальцами коснулась изгаженной стены, но тут же отдернула руку, предпочитая свернуть шею, нежели вляпаться в ту жижу, коей был щедро обрызган щербатый камень. Поднявшись на верхний этаж, Глория замерла и прислушалась. Откуда-то из коридора доносились рыдания женщины и крик разгневанного мужчины.

— Кто он? Отвечай, грязная потаскуха!

— Пусти! Пусти меня, зверь!

Глория, покачав головой, подошла к первой закрытой двери, оглядела её и, не найдя ничего примечательного, двинулась к следующей. На косяке второй двери едва заметно алел кровавый потек. Зажмурившись, девочка дернула ручку. Дверь оказалась заперта.

— Это Глория, — прижавшись плечом к деревянным доскам, тихо произнесла она. — Друг мой, если ты жив, впусти меня…

Ручка медленно опустилась вниз. Глория приоткрыла дверь и шагнула в лужу крови. Красными лепестками расползались пятна по обшарпанным доскам. Глория замерла, боясь поднять голову и увидеть непоправимое.

— Зачем… — его голос был тих и слаб. — Зачем ты сотворила морок?