Тринадцатый ученик Дьявола (СИ)

Он аккуратно сместился вбок, стараясь не потревожить Фернандо. Туда, куда его влекло, ему пристало идти одному. Там не жаловали чужих, и тем паче живых чужих. Туда следовало ступать тихо и вежливо. Кисть Фернандо соскользнула в траву, а брови нахмурились. Ноэль замер и быстро сотворил успокаивающее заклинание. Лицо пажа разгладилось, губы дрогнули в улыбке. Ноэль невольно улыбнулся в ответ, хотя сердце холодила тревога. При взгляде на мирно спящего Фернандо хотелось верить, что великой битвы этим днем не случится. Битвы, в которой сгинуть проще простого любому самому могущественному магу.

Он шел туда, где ночь еще лежала густыми тенями. Лес расступался перед ним, указывая верное направление. Голоса в его голове затихли. Не исчезли навсегда, а успокоились на время, поняв, что он уже близко. Затаились в ожидании. Не прошло и пяти минут, как Ноэль вышел на поляну, которую занимало замершее темное зеркало небольшого озера. Рука Ноэля сама взметнулась почесать за ухом, потому что место было знакомое. Деревья за его спиной тем временем сомкнулись, отрезая его от остального мира.

— Я здесь был раньше, — прошептал Ноэль, невольно оглядываясь, будто вместе со знакомым местом он мог встретить тут и того, кто его сюда привел в первый раз. К его огромному удивлению, поодаль и правда замерла невысокая, чуть сгорбленная фигура. Только на этот раз вокруг не толпилось разномастное зверье, да и добродушной глуповатой улыбки как не бывало. Ноэль порылся в памяти в поисках брошенного вскользь имени.

— Янис! Лесной дух! — всплыло в памяти наконец.

— Янис? — качнулась бесплотная фигура и повторила эхом: — Янис, да.

— Я пришел за душами, которым нужна помощь. Помнишь меня? — подсказал Ноэль. Через Яниса прошлось сквознячком. Прошелестело по верхушкам кленов недоверием.

— Тебя помню, — отозвался Янис. — И того, кого ты с собой привел, помню, да только знать не хочу.

Ноэль обернулся, не понимая, о ком дух говорит.

— Не за себя смотри, а в себя, — усмехнулся Янис. — Двое вас теперь.

Ноэль выпрямился в полный рост. Волосы сзади шевельнуло порывом ветра, и на плечо тихо приземлился черный дрозд. Яниса качнуло назад. Его бесплотная фигура вдруг расслоилась, расступилась в стороны, стала немыми стражами у кромки темной воды.

— Гуны… — догадался Ноэль, холодея. Существа были древними, упрямыми, в контакт вступали плохо и обойти их не представлялось возможным. Зато уж если брались кого-то защищать, то лучшей охраны заблудшим душам было не сыскать. Но еще тревожнее внезапной стражи было то, что он услышал. Его сомнения, коих было не счесть, всколыхнулись в нем с новой силой. Птица, замершая на плече, вонзила когти в его плоть. Где-то в нем, замершая, но не побежденная спала сущность великого черного мага, и появившаяся птица лишь подтверждала это знание. Неудивительно, что гуны Тайфеля учуяли.

— Такой, какой есть, — усмехнулся Ноэль горько и бросил взгляд на восток, не представляя, сколько времени еще предстоит потерять, прежде чем ему удастся убедить гунов в том, в чем сам сомневался. Солнце, по его представлениям, уже должно было взойти высоко, вот только нарождающегося дня не увидел. Огонь рассвета занимался не на востоке, а на западе, и подпалил небо не в алое, а ярко-синее. Ноэль едва не застонал от отчаяния, поняв, что все это значит. Он обратился к гунам: — Видишь этот свет?

Гуны покачнулись, но не сдвинулись с места.

— Это не рассвет. Это священный огонь инквизиции. Красный лес горит, потому что его подожгли. Точнее, поджег тот, кто тьму в своей душе контролировать не может, — обратился Ноэль к прозрачным, но незыблемым фигурам на кромке узкого берега. В глазах стояли спящие у костра друзья, стискивающий горло уставший учитель, безмятежный любимый, уронивший расслабленную руку в густую траву. — А я могу… Я свет видел.

Фигуры снова качнуло, но тишина над стоячей водой стала еще гуще.

— Мне есть что терять, — продолжил Ноэль. — Есть за что бороться, и есть кого защищать. И их я сберегу… — Ноэль указал на темную гладь и осекся. В ней больше не отражались небо, звезды, верхушки деревьев, и его собственное отражение тоже исчезло. Как и бесплотные белесые очертания гунов. Вместо всего этого он увидел бледные лица и горящие надеждой глаза. Бессчетное количество отчаявшихся душ толпилось по ту сторону бытия. У Ноэля перехватило дыхание. Но губы упрямо шевелились: — Позволь их спасти, пока не стало поздно.

Гуны молчали, а на поляне стало заметно светлее от разгорающегося на западе пламени. Ноэль почувствовал, как накатывает отчаяние. Диалог не состоялся. Звучал лишь его бессмысленный монолог. Он бросил взгляд на тех, кто напряженно всматривался в него через тонкое стекло прозрачной воды, и внезапно увидел лопоухого мальчишку-веточку, с которым разговаривал в прошлый раз у этого самого озера. Мальчишка с готовностью улыбнулся и несколько раз торопливо покивал.

— Пусть сами решают, — предложил Ноэль и застыл в ожидании вердикта.

Лес замер. От зарева пожара было уже так светло, что Ноэль ясно видел бледные лики гунов и тонкие прорези на месте рта.