Тринити

Треугольник принудил Черемис временно приостановить групповую вакханалию, поскольку крайне неопытная материаловедка Лариса Анатольевна, помешавшаяся на свойствах чугунов и сталей, пообещала сжечь группу в керамических печах, если не будут проведены все сорванные во время раскачки лабораторные работы. Что ни говори, а Лариса Анатольевна была человеком ответственным и, как могла, боролась за усвояемость знаний. Когда кто-то из студентов умудрялся до конца раскрыть физический смысл понятия типа эвтектика или изотерма, одно название которого эвакуирует завтрак из организма неположенным тыловым путем, а через хав, она была готова сымитировать с любым ботаном полный оргазм на брудершафт. И понятное дело, такие штучки, как отложить лабораторные до греческих календ, с Ларисой Анатольевной не проходили.

В связи с металловедческими сложностями Татьяне пришлось пить ангельскую мурцовку наедине с Наташиной Алешей. И танцевать пришлось тоже с ней наедине. Это очень нравилось Алеше и было совершенно не в мазу Татьяне. Алеша была настойчивей. Татьяна на крепленом красном распарилась, как горох, и почти не сопротивлялась. В конце концов они уважили друг друга во всех отношениях, потому что у Татьяны внутри было столько килоджоулей избыточной теплоты, энергии, доброты, любвеобильности и нерастраченной заботы о людях, что ими можно было покрыть тысячи чужих мук и скорбей. Таким образом, девушки как бы отдали должное не пришедшим на праздник парням, а вдогонку высосали все спиртное, заготовленное на большую мужскую компанию. Как только речь красных девиц, а в народе на этажах — просто буханок, стала вязкой, как алкидная смола, и крутой, как конус второго порядка, девушки оправили свои помятые одежды и на пару буйно поднялись в 535-ю комнату.

— Привет, паренечки! — заявили они с апломбом, как две старухи-уборщицы.

— Вы где так долго пропадали? У вас что, залипание контактов? — спросил Артамонов.

— У меня сегодня второе рождение, — сказала Татьяна.

— Ну, что роды? — опять же встречно поинтересовался Артамонов. — Воды отошли удачно?

— Какие воды?

— Ты уже родилась или схватки еще в самом разгаре?

— А остальной народ где? — строго вопросила Татьяна, не врубаясь в смысл беседы.

— Где-где, неужели ты не знаешь? — на всякий случай отпрянул Артамонов. — Находится под воздействием слякоти.

— Так они все еще в лаборатории? — догадались гостьи.

— Конечно. Заливают друг другу горла оловом да свинцом.

— С винцом — это хорошо, — сказала Наташа.

— Шли бы вы все к черту со своими лабораторными! — воскликнула Татьяна, скусывая с ногтей кракелюр. — Линия ликвидус! Линия солидус! Весь праздник мне обломали!

— Да ладно тебе, обломали, — довольная, произнесла Алешина. — Мы и без мужчин отлично развлеклись.

— Извини, но ты же знаешь, что я больше предпочитаю вагинальный, огрызнулась Татьяна. — Я тебе не какая-нибудь там Лариса Анатольевна!

Алеша на секунду заткнулась.

— Кстати, Лариса Анатольевна интересовалась вашими персонами, вспомнил Артамонов. — Особенно касаемо раздела холодной ковки и очень горячего литья.

— Передай ей, что все свое мы уже отлили, — сказала Татьяна. — Где нужно и сколько нужно. Правильно, Алеша?

— Правильно, — подтвердила Алешина, радуясь тому, что только что оттолкнувшая ее Татьяна вновь целым вихрем правильных слов и понятий привлекла к себе. Чемерис была безразмерна в чувствах и не различала мелких переживаний любого рода, пусть даже они и проистекали поблизости.

— Ну-ну, — промолвил Артамонов и перевернулся на другой бок.

— Может быть, кому-то интересно узнать, за что мне Лариса Анатольевна впаяла последнюю двойку? — обиженно прищурилась Чемерис и даже слегка наклонилась к Артамонову, чтобы вопрос не остался без внимания.

— Где ж об этом узнаешь? — оправдался он. — В газетах такое не пишут…

— За то, что я ноги не так сложила, когда на стул усаживалась! — сообщила Татьяна. — Прикинь. Перед началом лабораторной…

— Не может быть! — изумился Артамонов. — Хотя, пожалуй, она и права. Твои ноги как ни складывай…

Татьяна схватила подушку и навернула Артамонова по голове.

— В любой позе они не могут не привлекать внимания, — допел песню Артамонов, задыхаясь от полетевшего во все стороны пуха.

— Ну ладно, прощаю, — успокоилась Татьяна.

— Может быть, нам действительно сходить на лабораторные? — пришла в себя Наташа.

— Очень даже может быть, — взгрустнула Чемерис и, устрашающе потянувшись, тут же воскликнула немножко невпопад теме: — Хорошо, что скоро зимние каникулы!

После зимней сессии Мурат уболтал Артамонова поехать с ним на его родину. Их долго собирали, напутствовали, давали советы, как вести себя в поезде в течение всей длительной поездки. И так же трепетно встречали. Словно с голодухи. Как будто староста и не распускал никого на зимние каникулы и люди просидели две недели в общаге взаперти.

— Куда ты подевал Мурата? — сожители взяли в оборот и стали раскалывать Артамонова, едва он засветился в 535-й комнате. — В ломбард заложил, что ли? Уехали вместе, а возвращаетесь, как разведчики, по одному!