Тринити

Грусть угадывалась во всем и во всех. Август, август! Вот ты и догораешь своим прощальным огнем! Прощай, тайга, прощай, речка Вымь! Почему ты такая туманная? Тоже грустно? Ничего, все еще, может быть, повторится. Только ты не шали весной. Говорят, в прошлом году ты посмывала и унесла в Белое море столько добра! Прощайте, ссыльные! Конченые и неконченые! Жизнь вам судья!

К сходням Приемной запани леспромхоза пришвартовались под занавес дня. Пидор сошел на берег первым.

Вечера как такового не было, просто солнце падало прямо в реку. Огненная полоса пробегала по воде, на повороте выбиралась на берег и сжигала производственные строения, штабеля леса и лица "дикарей".

Развели костер. Гриншпону сунули в руки гитару. Песни, поплясав рикошетом по воде, возвращались обратно.

На огонек и музыку подошли бойцы из ростовского стройотряда "Факториал". Этот отряд занимался тем, что вылавливал плывущие по реке бревна, бревнотасками поднимал их на берег, загружал в вагоны и отправлял к себе на родину. Работы были неопасными, и студентам официально разрешалось их выполнять. Слово за слово - коллеги разговорились и познакомились. Выяснилось, что командир у "Факториала" непробивной и что денег ростовчане за лето вряд ли получат столько, сколько не стыдно привезти с севера. В самом начале работ они три недели добывали кровати, телевизор и прочее культурное оборудование, и, пока устраивали никому не нужный быт, ушло драгоценное время. Поэтому "Факториал" не имеет денег даже на обратные билеты.

Ночь прошла быстро. Утром Фельдман и Клинцов вернулись к своим командирским обязанностям - отправились в контору леспромхоза. Они пробыли там непредвиденно долго и вернулись только к обеду в сопровождении директора, который сообщил, что наличности для расплаты за работу в кассе на данный момент нет и надо немного подождать. А пока, чтобы не терять времени даром, можно по другому наряду поработать на очистке Приемной запани, прямо здесь же, неподалеку. Совсем недолго, недельку-другую.

Поскольку время терпело, согласились.

Специфичным было то, что берега Приемной запани были топкими, а сама запань находилась непосредственно в тюремной зоне, которую река разрезала пополам.

"Дикари" таскали бревна из адского джема, и, случись сейчас тревога, им осталось бы только выдать полосатую форму да пришить номерки.

Заключенные работали в десяти метрах от студентов. Расконвоированные сплавляли зэкам бревна с привязанными под водой ящиками спирта. Солдаты-охранники останавливали бревна багром, вынимали две-три бутылки в качестве пошлины за транзит и отпихивали дальше. Все было отлажено и шло как надо. Если не считать, что неподалеку сгорел штабель леса. Говорили, что кто-то проиграл в карты тысячу кубов леса и был вынужден поджечь этот штабель.

"Дикарям" хотелось побыстрее закончить очистку топкого и грязного берега от бревен. Для ускорения процесса решили поработать ночью и отправились с крюками в темноту. Через час, каким-то образом прознав об этом, примчался на катере Зохер с Пидором.

- Вы что, с ума посходили?! - начал он быстро втаскивать работничков в водомет. - Вас же перестреляют, как гусей! На вышках одни чурки! Увидят, что кто-то там в темноте ковыряется-копошится, и пришьют без всяких предупредительных выстрелов, под маркой беглых! И еще по тридцать суток отпуска получат за каждую вашу тушку! Нет, ребята, как хотите, а литрушу спиртяги мне завтра поставьте!

- Что ж ты раньше молчал? - сказал Рудик. - Откуда нам было знать?!

- Быстрее! Быстрее! - торопил всех Зохер. - Вон видите, чурочки дорогу перебегают, на пригорке, через минуту здесь будут! В лагере уже тревогу объявили, наверное. Сейчас объявят, что кто-то сбежал, и откроют стрельбу на поражение!

Пришлось спешно свернуть работы. Когда отчалили, Зохер вновь напомнил о спирте. Никакого алкоголя в обороте "дикарей" на текущий момент не оказалось, поэтому сразу за всех отблагодарила Зохера Татьяна. Они на пару долго о чем-то пили чай с сухарями на теплой кухне. Наутро все заметили, что вся посуда со стола, сбитого из неструганых досок, была сметена одни махом, потому что валялась в одном углу, да и сам стол был метра на два сдвинут к стене. Это могло означать только то, что ввиду узости кухонных скамеек, тоже топорной работы, и по причине их крайней неустойчивости Зохер принимал от Татьяны ее необъятные благодарности прямо на столе на двенадцать персон и не за один поход. Весь этот бардак парням пришлось устранять самостоятельно. Татьяну удалось разбудить только через двое суток, потому что за одни сутки ее мощное тело при обычных темпах реновации не восстанавливалось. Ситуация с посудой на полу и со столом повторялась из ночи в ночь до самого отъезда "дикарей". Как раз до того самого момента, до которого Татьяна выколупывала из задницы занозы, оставшиеся там в результате шорканья по шершавому дереву.