Тринити

К восьми утра все выборщики продрали зенки и начали сползаться вниз. Поднятые в выходной ни свет ни заря, студенты рыскали, на ком бы или на чем бы отыграться. Но их ждал сюрприз - на длинных столах в "красном уголке" лежали бутерброды с икрой - сплошным махровым полотенцем. Завидев бесплатное угощение, пытливые избиратели сразу потянулись за халявой, но дежурные нацеливали всех сначала на урну, в которую требовалось бросить бюллетень, а уж потом допускал к закуске.

Многоопытные студенты умудрились проголосовать по два и по три раза.

Кандидат, которому надлежало быть избранным, нравился всем, тем более что никто о нем ничего не знал и не желал знать.

Парни из 540-й комнаты под вожделенным предводительством Фельдмана спустились вниз и вновь поднялись на свой этаж такое бесконечное количество раз, что выдохлись не на шутку. Теперь они лежали и переваривали добытое своими личными голосами.

- А знаешь, какой первый признак переедания черной икрой? - спросил Фельдмана Мукин.

- Нет, а что? - чесанул живот Фельдман.

- Ломается дикция и густеют брови, - сообщил Мукин.

- Ну и что? - спросил Фельдман.

- А то, что Мат опять пополз вниз, - пояснил Мукин. - К ночи он совсем не сможет говорить.

- Ничего страшного, - зевнул Фельдман. - Лишь бы у нашего кандидата перебора не было.

- Ну, выборы - это же не игра в очко, - возразил ему Мукин.

- Отчего же? - не согласился Фельдман.- Как раз в очко и есть.

А в 535-ю комнату, которая располагалась напротив, как обычно, без стука, но шумно вошла Татьяна. Она считала себя хозяйкой мужского общежития и свободно мигрировала по этажам с таким грохотом, что дежурной Алисе Ивановне с вахты казалось, будто наверху идут ходовые испытания седельных тягачей.

- Нам тебя просто бог послал! - обрадованно встретил Татьяну Артамонов. - Мы как раз получили новый холодильник, и нам надо сделать небольшую перестановку мебели.

- Мне сейчас не до мебели, - пропустила Татьяна намек мимо ушей. - Я к вам за cвоей книгой.

- Книгу взял почитать Фельдман, - сообщил чистейшую правду Артамонов.

- Тогда идем заберем, - стала давить Татьяна и, взяв Артамонова за руку, как понятого, потащила его с койко-места в комнату напротив.

- Если только он дома, - попытался отвертеться Артамонов.

Фельдман, как мы уже поняли, был дома. Он завершил прения с Мукиным, еще немного перекусил под одеялом принесенным из "красного уголка" и, улегшись поудобнее, весь отдался пищеварению.

- Ты, помнится, брал книгу, - начал наезжать на него Артамонов.

- Какую? - попытал его Фельдман. - У меня тут не регистрационная палата!

- Красная такая, "Анжелика и король" называется, - напомнила Татьяна.

- Что-то я не помню такой, - сморщил лоб Фельдман и перебросил ногу на ногу.

- Да ты что! - набросилась на него Татьяна. - Мне ее с таким треском дали почитать всего на неделю!

- Красная? - переспросил Фельдман. - Да, да, постой-ка, я как раз припоминаю что-то такое. Ее, по-моему, у нас украли. Точно, украли. Я еще пытался вычислить кто.

- Ты в своем уме? Мне ведь больше вообще ничего не дадут! - закудахтала Татьяна.

- А ты скажи им, что книга совершенно неинтересная, - нисколько не сочувствуя, промолвил Фельдман.

- Ты вспомни, кто к вам в последнее время заходил, - уже мягче заговорила Татьяна. - Может, книга и отыщется.

- Я уже вспоминал - бесполезно. Здесь проходной двор, - снял с себя ответственность Фельдман. - Разве уследишь, кто приходит, кто уходит.

- Что же теперь делать? - приуныла Татьяна.

- Ничего. Это уже глухо, - оборвал Фельдман последние надежды на возврат. - В общаге если что уводят, то с концами, - дал он понять, что разговор исчерпан.

- Если вдруг объявится, верни, пожалуйста, - попросил Артамонов.

- Конечно, - обнадежил его Фельдман. - Если объявится.

Артамонов с Татьяной вышли, а сожители Фельдмана прыснули в подушки комедия пришлась как раз на тихий час. В сотый раз Фельдман разыграл перед высоким собранием из Мукина и Мата подобную драму. Реша, как человек зависимый, любил прихватывать из общественных питейных заведений что-нибудь из посуды - бокалы, рюмки, пивные кружки и даже вазы из-под цветов, при условии, если из последних только что пилось спиртное. А Фельдман, будучи человеком тонким, имел пристрастие собирать книги и другие информационные носители - просил почитать и любыми правдами и неправдами не возвращал. В его чемодане под кроватью собралась уже порядочная библиотека. Фельдман ни разу не повторился в причинах пропажи взятых напрокат книг. Они исчезали из комнаты гетерогенными путями - их сбрасывали с подоконника обнаглевшие голуби, Мукин случайно сдавал их в макулатуру, Мат возвращал по ошибке в читальный зал вместо учебников, и вот теперь новость - книгу просто украли. Взяли и самым беспардонным образом стибрили.

По поводу пропажи книг Фельдман всегда объяснялся самым невинным образом, так что все виндикации хозяев теряли последнюю юридическую силу.

- Моли бога, что книга Татьянина, а не Артамонова, - сказал Мукин Фельдману. - Я бы тебя вмиг сдал. С Артамоновым у нас договор о невмешательстве во внутренние дела.