Тринити

В последнее время Нинкин и Пунктус жили по принципу наибольшего благоприятствования. Их симбиоз стал настолько прочен, что субъективных причин его распада не существовало вовсе. О времени приезда, если уж на то пошло, они не договаривались, но у дверей общежития оказались одновременно. Поздоровались, словно не было никаких каникул, будто вчера они назначили здесь встречу, и она состоялась. Есть на земле люди, жизненные линии которых, однажды сойдясь, никогда ни под каким предлогом больше уже не расходятся. Нельзя было сказать, что симбиозники так уж не могли жить друг без друга, однако всегда находились рядом. А если и отстояли на внушительное расстояние, то все равно все их порывы происходили одновременно, в одном направлении и с одинаковой силой. Своим бесподобным совпадениям они нисколько не удивлялись, считая, что так живут все люди. Плывя борт о борт, они не навязывались и ничего не требовали друг от друга, но со стороны казалось, что у них непоправимая дружба.

Впятером стало веселей. Нинкин и Пунктус стали наперебой делиться своими августовскими впечатлениями и проделками, которые перекликались на каждом шагу.

- Так я не понял, где вы отдыхали? - недоуменно спросил Рудик.

- Дома, - в один голос сказали друзья.

- Но живете вы, слава богу, не рядом.

- Относительно, - в один голос сказали друзья.

- Из ваших откровений, однако, выходит, что своими дамами вы занимались метрах в трех друг от друга. Даже имена их созвучны, - сказал Рудик.

Нинкин и Пунктус хмыкнули, но не переглянулись.

- О вас необходимо доложить в соответствующие органы, - сообразил Реша, доливая коньяк. - Вас надо исследовать!

Потерю Кравца Нинкин воспринял болезненно, а Пунктус беспокойно. Механически это было выражено совершенно синхронно - они произвели несколько одинаковых движений, словно их руки и головы были соединены нитками. Симбиозникам всегда легко отдыхалось в компании с Кравцом, тем более что они жили в одной комнате с ним. Когда Кравец брал гитару, Нинкин брал в руки лыжные палки, натягивал на себя свой любимый противогаз и погружался в глубокий сон, а Пунктусу дальше его всегдашних роговых очков вообще ничего не хотелось видеть.

Минуту молчания, которой хотели почтить память ушедшего друга Кравца, спугнул робкий стук в дверь.

- Никак Татьяна? - предположил Реша.

- Татьяна никогда не стучится, - отклонил догадку Гриншпон.

Дверь скрипнула - и в проеме нарисовался Мурат. Ему обрадовались, как Татьяне. Обнялись тем же универсальным способом. Мурат, к слову сказать, немного усложнил его, навязав троекратное приложение друг к другу, отчего ритуал получился более трогательным и занял каких-то десять минут.

После обряда Мурат достал из сумки канистру.

- Маладой, - отрекомендовал он жидкость. - Совсэм нэту выдэржки.

- Хватит без толку вертеть посудину в руках. Откупоривай! - поторопил его Реша. - А то коньяк уже, похоже, рассосался.

В качестве преамбулы пропустили по пивному бокальчику вина. Бокальчики эти случайно перекочевали из пивбара 19-й столовой, увязавшись за Решей. За ним водилась одна невинная странность - покидая заведения треста столовых и ресторанов, он имел обыкновение забирать на память что-нибудь из посуды. Он отмечал на дверце шкафчика каждую новую единицу хранения своего неделимого фонда: взята там-то и там-то при таких-то обстоятельствах, прямо как гоголоевский персонаж.

- Вот это винцо так винцо! Сразу чувствуется - свое! - оценил кавказский дар Гриншпон. - А теперь давайте выпьем за уход Кравца!

Мурат поднимал тост за тостом и говорил об ушедшем горячо, как о покойнике. Температура его макаронической речи возрастала от абзаца к абзацу. В завершение Мурат еще раз обнес привезенным рогом всех ему сочувствующих.

Артамонов приехал среди ночи. Свет в общежитии к этому моменту уже отключили, поэтому обнялись в темноте. Друзья быстро ввели Артамонова в курс дела, и уже через полчаса он обливал всех свежестью своих летних историй, с неподражаемым пиететом держа в руках недопитую канистру.

- Я ехал и думал: вдруг в комнате никого не окажется? Что тогда до утра делать одному? - посентиментальничал Артамонов.

Пришлось окропить и эти чувства, поскольку они были от души.

- Пора на занятия, - потянулся Рудик. - За разговорами досиделись до утра.

- Я нэ умэт дойты. Сыла кончатса. - Мурат прилег на кровать.

- Поставлю за пропуск эн/бэ по всем лекциям, - пригрозил староста. Быт и производство - разные вещи. Не посмотрю, что угощал вином!

- Если так пойдет дальше, Мурат, тебя зарубят на первой же тренировке, - пристыдил друга Реша. - Надо всегда быть в тонусе. А это достигается только регулярными возлияниями.

Но Мурат уже спал.

- Чем хорошо грузинское вино, - рассуждал Нинкин по дороге на факультет, - оно исключает синдром похмелья.

- Нет, - возразил Пунктус, - в данный момент грузинское вино хорошо тем, что его много.

...В 315-й аудитории нового корпуса начался великий сбор. Уже рассевшиеся по местам привечали входящих согласно авторитету.