Тринкет

Черноволосая попыталась затеряться в редеющей толпе, приседала под прилавками, притворялась торговкой, натянув на голову чью-то шляпу, но рассерженная рыжая неизменно догоняла ее. Черноволосая заметалась вокруг фонтана с Матильдой. И тут механическая Матильда во внеурочное время развернулась, выплеснув полное ведро воды. Все знали, что это водяные часы снова допустили сбой, но какое странное совпадение — Матильда попала точно в черноволосую, окатив ее с головы до ног!

Подскользнувшись, Мэри растянулась в грязи. Августина быстро вырвала шкатулку из ее рук и побежала обратно в трактир.

Глава двадцать четвертая Азалия просит прощения

— Хорошо, попробуем без хрустальной печати, — задыхаясь, сказала она мальчишкам. — Ведь это ты Джордж, говорил мне, что надо просто поверить в себя?

Принцесса подошла к зеркалу, немного успокоилась и, взглянув на своё отражение, с важностью произнесла: — Я собираюсь назначить вас главной привратницей королевства!

Затем она поставила воображаемую печать на воображаемый документ, зажмурилась и восторженно воскликнула уже совсем другим голосом:

— Ах, ваше высочество, я знала, что меня оценят по заслугам!

Шкатулка была оставлена ею прямо под колокольчиками. И тут мальчишки увидели, как Тринкет пытается нарастить свои тощие руки, чтобы достать до шеи ничего не подозревавшей принцессы.

— Питер, Августина в опасности! Раскачаемся! — сказал Джордж. — Еще немного! Еще!

Колокольчики изо всех сил ударили по шкатулке, отколов голову человечку. Фарфоровая голова упала на пол, закатилась в вентиляционную решетку и полетела прямо в подвал, где томилась Брэнда.

* * *

Сразу смекнув, на чью сторону склоняется победа, с кресла спрыгнул Кот. Он поднял хвост трубой, стал с урчанием крутиться вокруг Августины, но она беззлобно прогнала его: «Брысь!». Молодая женщина сблизила ладони: в воздухе между ними закрутился большой ржавый ключ — тот самый, от волшебных ворот.

Августина сжала кулак, закусила губу — посвящение в привратники было довольно болезненной процедурой, потом подула на свежий отпечаток ключа.

— Получилось, получилось! — принцесса запрыгала и захлопала в ладоши, словно была девочкой.

В комнату ворвался сноп солнечного света вперемежку с мелкими брызгами. Сразу от притока воздуха вспыхнул свежим пламенем камин. «Перемена, перемена!» — запищали голосочки. Или это птицы на деревьях запели?

Мальчишки покрутились и звякнули от радостного любопытства — они увидели новый выход, открывшийся из комнаты.

Свет шел прямо из сада Скидморов. Там до сих пор валялись опрокинутый пластмассовый стол, тент, черепки от разбитого горшка (бедный цветок тоже лежал поблизости). Распахнута была задняя калитка. Никто не позаботился убрать следы переполоха, вызванного фокусами Августины.

В саду только что прошел дождь. Дорожки были влажными, на них валялись стопка вымокших салфеток и лопнувший по шву размякший бумажный стаканчик, а на траве висели прозрачные капли. Вода скопилась в ложбинках перевернутого тента.

Среди этого мокрого беспорядка сидела, нахохлившись, старая Азалия. Лица ее не было видно, но даже со спины бабушка Джорджа выглядела очень несчастной.

Азалия обернулась, когда Августина уже приготовилась шагнуть из натопленной комнаты в сырость чужого сада, и две женщины посмотрели друг другу в глаза. Каждая знала, кто перед нею, поэтому в их взглядах не было ни ненависти, ни сочувствия.

Первая много лет назад была красивой молодой невестой короля. Смеясь, вбегала она в королевские покои, предвкушала, что станет матерью будущих принцев и принцесс, хозяйкой прекрасного замка, а может, и всего королевства. Другая была дочкой ее счастливой соперницы и страдала от проклятья, наложенного на семью.

— Я сама перейду, — сказала старуха, поднимаясь со стула. В ее тщедушном облике присутствовала большая решимость. Азалия Бромлеус долго ждала момент, когда она сможет усмирить обнаглевшего Тринкета.

— Вы уверены?

— Да. И я знаю, что это означает, — многозначительно ответила она, проходя через волшебные ворота.

Августина протянула ей шкатулку, удивленно отметив:

— Головы нет… Не знаю, когда откололась.

— Ничего, он и так меня услышит, — Азалия приняла шкатулку трясущимися руками и отчетливо произнесла:

Это был последний ход,
И игре пришел конец.
Ну-ка, задом наперед,
Полезай под свой ларец!

Хотя голос задребезжал, можно было представить, каким звонким он был в дни ее молодости. Договорив последние слова, она от всей души разбила шкатулку о мраморную доску камина.

Тогда первый колокольчик свалился вниз, и с пола поднялся Джордж. Он снова выглядел, как нормальный мальчик — только был с ошалевшими глазами.

— Джорджи, — Азалия охнула, прижимая к себе внука.

Питер тоже упал со стены.

— Ну и дела тут творятся, — потрясенно сказал он, потирая спину и ощупывая лицо.