Триокала. Исторический роман

В Эмпории у Мемнона был обстоятельный разговор с Цестием, который сообщил, что римский трибун Марк Тициний узнал от него о существовании тайного склада пиратских сокровищ на восточном берегу острова и весьма этим заинтересовался.

– Я решил заманить его и Гадея в Убежище, – излагал Цестий свой замысел. – Ввиду того, что у Блазиона больше нет дел в Тирренском море, он согласился поучаствовать в охоте на гадееву шайку. В Убежище все предупреждены. Если Гадей сунется туда, ему конец.

Пока Мемнон был занят делами в Эмпории Сегесты, его друзья-гладиаторы, не теряя надежды выявить и захватить римских лазутчиков, продолжали свою игру, суть которой заключалась в том, что они регулярно выезжали из лагеря и совершали далекие верховые прогулки по окрестностям Триокалы. Они открыто провоцировали врага на нападение. Френтан выделил в их полное распоряжение турму всадников, которые во время разъездов четырех друзей всегда находились где-нибудь поблизости в условленном месте. Время от времени они посещали заезжий двор Фокиона, чтобы там пообедать и заодно повидаться со своими подружками, жившими в деревне под Алларой. На тот случай, если бы «лукуллова шайка» напала на них в заезжем дворе, друзья планировали призвать на помощь всадников Бранея, который продолжал осаду Аллары. От заезжего двора до ближайшей заставы, охранявшей мост через реку Аллару, было не больше двух миль. Там, кроме шести эномотий пеших воинов, находилось около полусотни всадников. Сатир несколько раз заезжал на эту заставу, с начальником которой он был хорошо знаком. Тарентинец изложил ему все обстоятельства дела, и тот обещал, что незамедлительно пришлет своих конников, если Сатиру и его друзьям потребуется помощь.

В середине января Мемнон вернулся в Триокалу. Друзья решили отметить его приезд пирушкой. По предложению Багиена, все пятеро отправились в трактир Фокиона. Настроение у них было приподнятое. Впрочем, они привыкли быть начеку и, когда заметили конный отряд, мчавшийся во весь опор следом за ними со стороны Триокалы и узнали в одном из всадников Аполлония, тоже пустили своих коней вскачь, успев добраться до заезжего двора раньше, чем их настигли преследователи.

Одному из слуг Фокиона Сатир велел сесть на коня и мчаться за помощью на предмостную заставу. Сами же гладиаторы приготовились к схватке, решив драться в трапезной, где их противники не могли в полной мере использовать свое численное преимущество. Перепуганный трактирщик и все его рабы почли за благо разбежаться и попрятаться в укромных местах, а пятеро друзей заперлись в доме.

Всадников, прискакавших к заезжему двору, было не менее тридцати. Ими командовали Аполлоний и еще один малый лет сорока, в котором Сатир и Думнориг первыми признали Сарпедона, одного из командиров турмы в отряде Иринея. Перед тем как схватиться с врагами, гладиаторы осыпали предателей бранью и проклятиями.

Соскочив с коней, всадники выбили дверь в трапезную, но, ворвавшись туда, получили жесточайший отпор. Во время яростной борьбы пятеро бывших героев арены насмерть закололи шестерых и серьезно ранили не менее семи или восьми противников.

Сарпедон (как выяснилось потом, он и был главарем «лукулловой шайки»), как только ему стало ясно, что его людям не одолеть отважную пятерку в тесном помещении трапезной, приказал поджечь дом. Но в это время на дороге со стороны Аллары показались всадники. Их было не меньше пятидесяти. Раб Фокиона успел вовремя предупредить начальника заставы об опасности, угрожавшей Сатиру и его друзьям, и тот незамедлительно послал к трактиру всех своих конников. Римским лазутчикам ничего не оставалось, как спасаться бегством. Они разобрали своих лошадей и поскакали в сторону моря по дороге в Гераклею.

В погоню за ними Мемнон, Сатир и Астианакс увлекли за собой примчавшихся с заствы всадников, но нагнать удалось лишь одного из беглецов, который, ослабев от раны, полученной во время схватки в трапезной, свалился с лошади.

Пленника доставили в Триокалу, где он под пыткой полностью подтвердил сообщение Мемнона о том, что Лукулл специально заслал в Триокалу своих людей, которые и совершили нападение на царя восставших. От него также стало известно, что главным среди них является не Аполлоний, а некто Деметрий, отпущенник Метелла Нумидийского, он же Сарпедон, служивший одним из командиров турмы в коннице Минуция под Капуей.

Обо всем этом было доложено Сальвию, и подозрения латинянина в отношении Афиниона окончательно рассеялись.

Всю зиму друзья залечивали раны, полученные в этой схватке. Особенно плох был Думнориг, получивший опасное ранение в грудь. Но к весне и он совершенно поправился.

Мемнон раньше всех приступил к своим обязанностям, так как отделался лишь несколькими царапинами. Он с увлечением занялся подготовкой «малого легиона», который удалось собрать и вооружить в течение осени и зимы. Френтан убедил александрийца возглавить его. В нем было почти три тысячи бойцов. Френтан же обучал «большой легион», насчитывавший не меньше пяти тысяч человек.