Триокала. Исторический роман

На следующий день свершилось: римский претор Публий Лициний Нерва дал официальную клятву явившемуся к нему сицилийскому разбойнику Гадею, что тот будет прощен за оказанную римской республике важную услугу в деле ликвидации рабского мятежа. Разумеется, Гадей утаил, что он еще является тем самым центурионом примипилов Гаем Тицинием, предавшим римлян под Сутулом, где он, подкупленный Югуртой, впустил нумидийцев в лагерь Авла Постумия Бестии, после чего римский командующий вынужден был капитулировать.

Диодор писал: «Был некто Гай Тициний, по прозвищу Гадей, который за два года перед тем был присужден к смерти, но избежал наказания. Он занялся грабежом в той местности и, убивая во время разбойничьих набегов многих свободных, не причинял никакого вреда рабам. В этом-то Гадее претор, подкупив его обещаниями на безнаказанность, и нашел помощника для выполнения своих планов».

После встречи с Гадеем претор созвал военный совет, пригласив на него всех центурионов и обоих советников. Марк Тициний изложил перед ними свой план: Гадей сегодня же проберется к бунтовщикам с радостной для них вестью о восстании рабов в области Гераклеи и в третью ночь вместе со своим подручным, без шума сняв часовых, впустит солдат в лагерь мятежников.

– В подтверждение сообщения о восстании под Гераклеей, – продолжал Тициний, уточняя подробности своего замысла, – пусть под утро из нашего лагеря в направлении Гераклеи выйдет колонна солдат численностью до двухсот или трехсот человек и двинется в сторону Гераклеи. Это должно окончательно убедить мятежников, что добрая для них весть, принесенная Гадеем, соответствует действительности. Пусть порадуются напоследок. С Гадеем я уже договорился. Он будет разыгрывать перед ними отважного героя, рвущегося в бой и попробует завтра же увлечь их за собой на вылазку. Пусть они нападут на наш лагерь, осыпая его своими камнями. Нам это большого вреда не принесет, зато Гадей развеет у мятежников возможные подозрения относительно себя… Как видите, план мой прост и рассчитан на предельно короткое время, – закончил трибун.

– По-моему, план хорош и не нуждается в каких-либо дополнениях, – важно заметил один из советников.

– Мне он тоже понравился своей определенностью, – сказал Нерва…

Итак, в наступившую ночь Гадей и сопровождавший его Магон поднялись в лагерь повстанцев. Их появления ждали с нетерпением, так как Магон, побывавший в лагере три дня назад, сообщил, что Гадей, узнав о восстании, решил покинуть свое убежище в горах и присоединиться к восставшим. Принесенная Гадеем весть о мнимом восстании под Гераклеей была встречена беглыми рабами всеобщим ликованием.

– К сожалению, я не знаю в точности, что там произошло, – вел свой рассказ Гадей, окруженный плотным кольцом слушателей, жадно ловивших каждое его слово. – Судя по слухам, восстание охватило сразу несколько имений. Мои люди узнали о нем от крестьян и пастухов. Тогда же мы узнали, что римский претор осадил вас неподалеку от Триокалы. Я отослал всадников обратно в горы, а сам отправился в заезжий двор Фокиона, где условился о встрече с Магоном…

– Я несколько раз бывал в этом заезжем дворе, – заметил Гай Анизий. – Он находится на полпути между Алларой и Триокалой.

– Надо полагать, – продолжал Гадей, – римскому претору, конечно, уже известно о случившемся, поэтому следует ожидать, что он немедленно отправит под Гераклею часть своих сил.

– В таком случае нам нельзя сидеть сложа руки! – воскликнул Герий Каннуний.

– Я предлагаю завтра же сделать вылазку и поближе познакомиться с этими увальнями, – сказал Маний Эгнаций.

– А что ты нам посоветуешь, Гадей? – спросил Варий, пытливо вглядываясь в лицо разбойника.

– Я поддерживаю мнение храброго Эгнация, но сначала необходимо выслать разведчиков, которые понаблюдали бы за римским лагерем. Если под Гераклеей действительно произошло что-то серьезное, претор обязательно пошлет туда часть своих солдат и, конечно, постарается сделать это ночью, чтобы мы об этом не узнали.

– Значит, Сальвий все-таки решился выступить несмотря ни на что, чтобы поддержать нас, – раздумчиво произнес Варий. – Старик оказался более решителен, чем я полагал.

В эту ночь в лагере почти никто не спал. Все пребывали в радостном возбуждении. Анизий с пятью разведчиками отправились в ночной дозор.

Незадолго до рассвета Анизий вернулся и сообщил, что во вторую стражу из лагеря претора, как и предполагал Гадей, выступил большой отряд численностью около двухсот пятидесяти греческих гоплитов.

Теперь ни у кого не оставалось сомнений, что под Гераклеей действительно произошло восстание. Гадей окончательно вошел в роль неустрашимого храбреца и призывал к немедленной вылазке. Его энергично поддерживали Гатнон, Герий Каннуний и Маний Эгнаций.

Варий был категорически против вылазки.