Трёхочковый в сердце

Однако именно эта обстановка, вдруг, натолкнула его на мысль из полюбившейся трилогии о Тёмном рыцаре. «Как бежать быстрее, прыгать выше и драться дольше чем можешь, без самого сильного душевного импульса – страха смерти». И Ник чертовски боялся, это чувство настолько сильно пропитало его, что сочилось сквозь открытые поры вместе с потом. Он продолжал идти, не надеясь, не стремясь, а испугавшись, что там впереди не будет ничего, ничего из того за что стоило бы бороться и к чему стремиться, всё это находилось здесь в настоящем. Боясь это потерять, Ник шёл не к спасению, а вопреки смерти. Ветер хлестал, разрывая остатки рубашки, промокшие ноги замёрзли так, что складки на штанах теперь были подобны ледяным скульптурам – обездвиженные и трескающиеся при малейшем движении. По ощущениям, ниже колен он просто плыл в этом снежном ворохе, не чувствуя как касается земли или напротив отрывается от неё. Ник больше не рисковал проверять состояние Киры, боясь не найти в себе сил на продолжение пути, его, покрывшаяся инеем шея, ощущала слабое дыхание, и этого было достаточно. Просто нужно было терпеть и идти дальше.

Он не знал сколько времени прошло, а сколько они провалялись без сознания после аварии, и как рано светает в горах, солнце начало подниматься, и это давало надежду. Правда по соседству с ней всегда было отчаяние. Почему нас до сих пор не ищут? Дойдём ли мы до конца? Сколько ещё нужно терпеть? Что будет дальше? Нику было плевать, хрип вырывавшийся из груди заменял ему вдох, стучавшие на холоде зубы теперь натужно скрежетали сдерживая рёв, остатки желчи и слюны брызгавшие из рта ледяными осколками ложились на губах, он продолжал идти. Наверняка, Геррэти из «Длинного пути» чувствовал что-то похожее, конечно ему не приходилось тащить на себе ещё одного человека, зато он дольше шёл, к концу рассказа не только выглядя как сумасшедший, но и чувствуя себя таковым. Ник, к примеру, ощущал на сто процентов. Ведь только психопат решиться на подобное, и пойдёт до конца не глядя на погодные условия, ноющие мышцы и рвущиеся сухожилия. Ты никогда не знаешь – на что готов ради выживания, и какую грань собственных возможностей придётся переступить, чтобы это выяснить.

Когда снег стал убывать Ник почувствовал прилив сил, видимо он так сосредоточился на ходьбе, что пропустил момент, когда прошёл мимо очередных опорных столбов, располагавшихся по всему спуску и дающих приблизительный ориентир о пройденной дистанции. Деревья и растительность стали появляться чаще, поэтому он старался держаться на открытой местности несколько в стороне, так их легче будет заметить с подъёмника, если тот отремонтируют, или вертолёта спасательно-ремонтной бригады. Они выбрались на равнину, в пределах видимости находился тот самый овраг, на который Ник любовался из окна ресторанчика. На рассвете, когда солнце ещё не до конца выбралось из-за гор, он ещё не мог разглядеть очертания курортных домиков, зато в полной тишине отлично слышался звук приближающегося вертолёта.

Ник стоял, раскачиваясь на ветру. Ему бы никак не удалось толком помахать руками, или даже подпрыгнуть, для этого пришлось бы бросить Киру, но он надеялся, что удастся привлечь их внимание. Какое чудо или проведение пришло им на помощь, но вертолёт явственно шёл на посадку не так далеко от них. В этот момент Ник вспомнил разговор с Тренером, после их финального поражения. Его руки дрожали, ноги тряслись от травм, усталости, и бог знает чего ещё, а губы так примёрзли друг к другу, что разжать их не представлялось возможным, но он всё таки сказал, обращаясь в пустоту или нутро своего воспалённого сознания.

– Как по Вашему, Тренер, теперь я достаточно стёр ноги и вытащил на собственных плечах?

Затем, обессиленный, Ник рухнул, прямо в мешанину из остатков снега и грязи, больше ничего не имело значение, и прежде чем вырубиться, он знал, что дошёл, а главное донёс её, вопреки той ненависти, которую она заслуживала больше спасения.

ГЛАВА 8. СЕЙЧАС.

«СЕРТИФИКАТ НА СЧАСТЬЕ»

« И каждый день мы боремся с собой,

Словно врачи, что штопают увечье,

Диетами терзаемые зимой,

Ради симпатии той массы человечьей.

Пока не встретим ту, что всех милей.

И у кровати, на полу, останется одежда,

Так ярко заиграет краска новых дней.

Как эпизод четвёртый: Новая Надежда! »