Трёхочковый в сердце

Более расторопная подружка, сразу же ухватилась за представленную возможность, довольно продефилировав к трибуне, чем заслужила прожигающий взгляд, который даже не заметила. Она так и осталась стоять, кусая губы и локти, в нервном ожидании. Теперь всё зависело не только от неё, если подружка выступит плохо, ей будет намного легче произвести впечатление. Но та, как назло, декламировала по памяти, уверенно и громко, величественно выступая с помоста во всей красе ораторского искусства. Директор чуть ли стоя не аплодировал вместе со всем преподавательским составом. Она была следующей. За ней, Никита так же вернулся к кулисам, неторопливо преодолевая разделяющие их метры, чем ещё больше нагнетал страха и нервозности. Взяв его за руку, она ни капли не успокоилась, ноги, словно ватные, подкашивались и проседали на каждом шагу, и сама тряслась как осиновый лист, будто продрогла до костей. За всей этой подготовительной суматохой, у неё совершенно вылетела из головы – собственная глоссофобия.

– Если тебя это успокоит, я не пришёл на свой выпускной, потому что боялся говорить речь. – Никита смотрел на неё своими тёмными глазами, в которых хотелось укутаться как на шоколадном обёртывании, – Только спустя год решился на реванш.

– Что серьёзно? – она мгновенно отвлеклась от собственных переживаний, переключаясь на разговор.

– Нет, конечно! – он улыбнулся, вызывая в ней ответную реакцию, всё же хорошо когда мужчина вселяет в тебя уверенность одними уголками своих губ, – Просто помни, чтобы потом не сожалеть, нужно решаться сейчас!

Никита отошёл в сторону, оставив её одну перед трибуной, унося с собой ауру спокойствия и надёжности, как случайный прохожий приютивший тебя под полями зонта в дождливую погоду, на короткое мгновение, пока не выяснится, что вам не по пути. Она стояла глядя на листки собственной речи и не видела расплывающихся букв, к горлу подступал удушающий ком, капли холодного пота побежали по позвоночнику. Зрители сидели в ожидании, но ей так и не удалось выдавить из себя ни звука. На глаза предательски накатывали слёзы, крупными каплями падая на переписанные сотни раз листы черновика. Попытавшись выдавить из себя сухое «простите», разочарованная и униженная, она сбежала со сцены.

Подруга нашла её в туалете, зарёванную, с размазанной по лицу косметикой. Вряд ли на свете было лицо, которое она сейчас хотела видеть меньше собственного отражения в зеркале, но та навязчиво пыталась помочь ей, хоть как-то успокоиться, чем ещё больше способствовала собственному взлёту в ненавистном рейтинге.

– Если тебе станет от этого легче, твоя речь Никите понравилась больше.

– Издеваешься?! – ей так и хотелось вцепиться подружке в лицо, стирая самодовольную улыбку той.

– Нет, серьёзно. директор говорит: «За неимением альтернативного выступления, вы, девушка (указывая на меня), будете нашим оратором на завтра». А Лазарев его перебивая, такой: «Лично мне второе выступление понравилось больше, кратко и лаконично, а главное правдоподобно – как бы хорошо нас не учили в школе, жизнь всё равно заставит тебя краснеть, потеть и набрав в рот воды в ужасе бежать прочь».

– Что за тупой прикол? – Как бы она не злилась на подругу, не в чём не виноватую, кроме уведённого из под её самого носа, кусочка мечты, ей было непонятно поведение Никиты с его глупой шуткой, или едкой остротой, призванной ещё больше посолить полученную рану.

– Вот, и директор так подумал, мол типа: «Ох уж эти ваши шуточки, мистер Лазарев», вот только тот не улыбался, вообще, просто пожал плечами и пошёл по своим делам.

– Он уже ушёл? – в её вопросе было столько отчаяния, что она сама уже проклинала себя, что не решилась заговорить с ним сама, ведь сейчас, было уже поздно.

– Да не переживай ты так, завтра приглашу его к нам на выпускной, посадим рядом с тобой за наш столик в ресторане.

– Думаешь согласиться?

– Ты декольте в своём наряде видела, тебе вообще никто не сможет отказать! – злость на подругу, как-то сразу прошла, уступая место поселившейся надежде.

Слухи о её провале по школе разлетелись быстро, но в преддверии главной ночи десятилетия – все забыли об этом быстрее, чем успели услышать. Она готовилась к балу с самого утра: причёски, макияж, маникюр и педикюр, одно только платье одевали больше часа, подгоняя каждый сантиметр, чтобы выглядело идеально. В этот день ей уже нечего было портить, выступление осталось за подругой, как собственно и приглашение Никиты, а там бокал шампанского уберёт лишние страхи и неуверенность. Вся эта подготовительная суета тянулась бесконечно долго, наведение марафета, линейка, вручение аттестатов, даже концерт. Зрелище, конечно, получилось даже лучше, чем на последней репетиции, но неизменно затянутым и скучным. Напутственные речи нельзя было считать кульминацией вечера, но они хотя бы служили предварительным сигналом к началу скорого веселья.