Трёхочковый в сердце

С того разговора прошло не мало времени. Ник начал тренироваться самостоятельно, не для возвращения в большой спорт, а просто для себя, или, во что Наде хотелось верить больше всего остального, для неё. Пару раз она оставалась у него ночевать, без всяких намёков и пошлых мыслей, насыщаясь каждым последним отпущенным им деньком. Запоминая и архивируя, любое незначительное прикосновение, приятное слово, задержанный взгляд. Некоторые накопители начали бы жаловаться на скудный объём собственной памяти, но тот что был в ней с настырным упорством уведомлял – нужно больше событий, вы давно не обновляли ленту, не сохраняли записи (последнее заполнение датировано «ноль целых семнадцать сотых секунды назад»).

Теперь она держала в руках тот самый подарок ощущая себя, как в день собственной помолвки, вроде бы счастливое событие, сулящее благоприятный конец, только почему от этого на душе продолжает скрести мел по школьной доске. Ник смотрел на неё, а она него. В глазах обоих читался восторг, испуг, счастье, недоумение и растерянность. Он ещё не успел понять, что это начало, а она поверить в то, что конец уже близко, когда их маленькая Вселенная перевернула всё с ног на голову.

После романтического ужина, Ник подарил ей украшение сделанное собственными руками. Он, конечно, не ковал и не полировал драгоценные металлы, но составлял и собирал композицию браслета самостоятельно. Изделие было бесподобно: простое, незамысловатое, с выбивающимися из общей стилистики деталями, но подаренное в ту самую минуту и тем самым человеком, что всегда важнее количества карат. Надя просто потеряла голову, отключилась, рассыпавшись мириадами осколков взорвавшихся комет, растворяясь в космосе удовольствий. Ник кропотливо и скрупулёзно собирал все до последнего, притягивая в собственную атмосферу чуткой и трепетной любви. Словно металлическую пыль на поля магнита, или скопление планет и метеоритов, скованных тяготением новой звезды. Она не помнила, чего хотела, что говорила или делала, словно воспаривший гелиевый шарик, поднимая границы блаженства, так и не встретив потолок.

Следующий день пролетел одним мгновением, прекрасным и абсолютно глухим ко всем молитвам и просьбам о секундной остановке, промчавшись по магистрали целого месяца жизни, за один взмах ресниц. Топографический кретинизм любовных отношений завёл её в дебри заповедных чувств, где она чувствовала себя браконьером, по счастливому случаю выследившим вид исчезающей дичи. Надя не собиралась охотиться на Ника, ведомая лишь азартом извечного «а что если», но отыскав тропинку к самому сердцу, уже не могла свернуть обратно. Её пленили луга его груди, сквозь тёплый покров которых чувствовалось успокаивающее биение земли. Кроны рук пеленающие в своих объятиях, пальцы мурашек, закрадывающиеся под одежду. Тончайшие дуновения дыхания, гуляющие в прядках её волос, тёмная медь заката, заливом расстилающаяся на листве его ресниц. И аромат, запах живой природы: охоты, бегства, западни, горячей крови добытой пищи, пробуждающей животный инстинкт. Всё это она ощущала рядом с ним, самым первым, сильнейшим первобытным зовом, вытекающем из низменных порывов, пресытиться которыми, было невозможно.

Надя так и не очнулась от поглощающей её эйфории. Иногда накатывали проблески осознания, приносящие лишь разрушительные мысли боли, предательства, разочарования и отчаяния, новыми всадниками апокалипсиса вторгаясь в её тесный мирок. Она не хотела дышать отравленным воздухом реальности, предпочитая спасаться в обезболивающих клубах любовного миража, упиваясь его окутывающим и слепящим туманом. У любого наркотического драйва есть конец, для неё им стал – приезд Андрея.

ГЛАВА 12. СЕЙЧАС.

«МНИМАЯ НАДЕЖДА»

« Перед тобой лежат поводья судеб,

А в грудь стучится ветер перемен.

И победителя никто уж не осудит,

Реванша с лаврами потребовав взамен.

Стал вкус победы горечью в устах,

Пусты товарищей, родных увещевания,

Бессмысленный успех в твоих руках,

Как поцелуй забытый на прощание. »