Трёхочковый в сердце

Так начались самые необычные месяцы в жизни Нади. Без малого на полтора десятка недель, весь остальной мир замер для неё, оставив в стороне от проходящих в нём событий. А может наоборот, она создала вокруг себя мыльный пузырь иллюзии собственной реальности, личную маленькую солнечную систему, что вращалась для них двоих. Было не просто, каждый день как «звёздные войны», где каждый отвоёвывал свою часть галактики. Ник был невыносим, если не сказать отвратителен, постоянно и нарочно делая для себя и окружающих хуже чем и без того было. В собственном саморазрушении он стал магистром, готовым переманивать невинные души на тёмную сторону. Надя не сдавалась, не имея объективных причин, чтобы терпеть его ежедневные выходки, она каждый раз возвращалась. Убирала разбросанный мусор и следы рвоты, стирала вымазанную одежду, готовила еду, пыталась поддерживать подобие диалога, вынося все обиды и оскорбления, а потом шла домой, где после разговора с Андреем и потока лжи о проведённом дне, полночи ревела ненавидя себя. Она зарекалась, клялась себе, что больше не будет это терпеть, открещивалась и отнекивалась, а потом возвращалась, прощала и снова терпела все отведённые ей круги. Потому что глядя в такую знакомую черноту глаз, каждый раз Надя видела океаны пустоты, боли и одиночества, не жизнь, но ещё и не смерть, удушающий ком вставший поперёк горла, человек которому просто нужна помощь, чтобы вновь вздохнуть полной грудью.

Надя не знала, что поменялось, но со временем Ник стал вести себя лучше, не пример для подражания, но вполне сносно. Может быть он привык к её упёртому присутствию, а может у него закончился испытательный срок, этакая неделя ада для новичков, и теперь, пройдя тест, она была допущена в круг лиц, которых он ненавидел чуть меньше всего остального мира. Это вселяло надежду. Тут её осенило! Как ей не пришло в голову это раньше, она сама была ею, ну конечно же – Надежда! Ему нужна была цель, то что вернуло бы ему смысл жизни, новое стремление – мечту! И она знала, что это будет. Ни одна девушка в мире не смотрит на фотографии своей не разделённой любви, как Никита смотрел баскетбольные матчи. Надя знала этот взгляд и это чувство, потому что сама была на его месте, точно так же томно вздыхая и перелистывая фотографии Лазарева в социальных сетях, протягиваясь за очередной ложкой мороженного, как он за утешительным глотком, слава богу уже не виски. Но вернуть Нику прежнее увлечение оказалось не так просто. Его «травма», а Надя почему-то воспринимала отсутствие у него ног как временное явление, не позволяла ему вернуться в спорт в полной мере. В какой-то степени, ей была понятна, принципиальная позиция Ника «всё или ничего», где он либо нормально соревновался с остальными спортсменами, либо не бередил старые раны.

Пока Надя искала альтернативные пути решения этой проблемы, проходило время, в котором она всё чаще отдавала предпочтение его компании, каждый раз с явственно ощущаемой тоской возвращаясь домой. Долго ей не хотелось в этом себе признаваться, но в выдуманном «мыльном пузыре», было лучше, чем в реальности. Не довлела работа, отношения загнавшие себя в тупик или подошедшие к логическому финалу, не было навязчивых знакомых и притворных встреч. Порой, даже казалось, что отбросив шелуху, в их маленьком мирке было больше настоящего и искреннего, чем во всей этой безумной внешней суете. С Никитой не надо было об этом думать. Не спрашивая, что ей нравится, чего она хочет, или зачем делает то, что делает, он просто включал тот фильм или телепередачу, что хотел посмотреть, ел руками, если считал это удобнее, не заботясь о том как выглядит со стороны. Она злилась, протестовала, и уходила в другую комнату «работать» или читать. А на следующий день Никита обсуждал с ней главы той самой книги, заказывал её любимую еду с доставкой, пользуясь вилкой и ножом, просто так, не спрашивая. Надя никогда ему не рассказывала, какой цвет ей нравится, и какие цветы предпочитает, он не знал какую музыку она слушает, и чем заедает неприятности. Но когда она начинала готовить или убираться, почему-то всегда звучали те самые песни, а прогуливаясь, они неизменно заходили в кондитерскую, где за резервированным столиком, в вазочке их неизменно ожидал молодой побег белой калы и тирамиссу. Никита всегда засыпал на документальных фильмах о природе, или драмах, что Надя любила смотреть на ночь, но никогда ей в этом не отказывал. Она каждый день влюблялась в это чувство свободы, которое ощущала рядом с ним, всё чаще задерживаясь допоздна, не желая возвращаться в серую реальность собственной квартиры. Надя никогда не думала, но в такие дни – спеша вернуть себе привычное восприятие, сквозь изломы «мыльного пузыря», её собственные потребности мало чем отличались от ломки наркомана в погоне за дозой. Всё тоже желание отрешиться, мучительные переживания «отходняка» вплоть до новой порции по венам.