Трёхочковый в сердце

«И плевать! Служанка уберёт!»:подумал Ник, сплёвывая на ковёр. В голове немного прояснялось, но не потому что он опохмелился. Ему не хотелось вставать, телевизор о чём-то шумел на заднем плане, всё тело ломило от постоянных попоек, виски пульсировали привычной болью, в конечностях наливался навязчивый зуд, успокоить который можно было лишь порцией обезболивающих. Ник закинул две таблетки медленно их пережёвывая, он даже не ходил за водой, чтобы запить. Становилось легче, но покалывание не исчезало, тогда добавив ещё столько же, ему подумалось, что надо намекнуть доктору поменять лекарства на более сильные или увеличить дозировку. Из тягостных наркоманских раздумий его вывел дверной звонок. Тот продолжал бренчать, разрывая испорченные динамики, но Ник не шелохнулся, да и зачем? Все кто мог к нему сейчас прийти имели свои ключи, а остальных он не желал видеть, да и вряд ли они настолько бы искали с ним встречи. Послышалось скрежетание в замке, кто бы там ни был, он входил в список, имевших доступ в его жилище. Дверь отворилась, в темноте коридора было не разглядеть лица, а фигуру скрывала дутая зимняя куртка. Только пакеты из супермаркета выдавали своё содержимое, разные полезные продукты, из которых можно настряпать таких же разных салатов, всевозможных гарниров, а потом выкинуть все это протухшее и сгнившее, как и сам Ник. В последнее время он практически не ел. Включился свет, освещая не только незваного гостя, но и притонский беспорядок, царивший в его квартире.

– Здравствуйте, Тренер! – Ник саркастично улыбнулся, и отвернулся, дальше уставившись в телевизор.

– Не называй меня так, от тебя это звучит как оскорбление.

– Как скажешь, мам, мне всё равно.

Глупо было ожидать, что он ринется помогать ей с одеждой, или заберёт сумки с продуктами, как всегда делал это раньше. Она могла простить ему всё, но только не этот безразличный тон.

– Ты мог бы прибраться, хотя бы немного, твоя квартира выглядит как пристанище бездомных.

– Смысловой парадокс – у бездомных нет пристанища, иначе они бы не были бездомными, а значит и моя халупа не так уж и отвратна. – бессвязное бормотание и остекленевший взгляд, он даже не шевелился и вряд ли понимал, что несет.

– Не паясничай! Ты понял о чём я, хотя бы складывать мусор в одну кучу ты в состоянии. – она ещё пыталась до него достучаться, как и любая мать, правда держать руки поднятыми с каждым разом становилось всё сложнее.

– Зачем? Весь мир одна сплошная куча дерьма, рано или поздно мы все сольёмся с её общей протухшей массой.

– Ты что опять пережрал своих таблеток! – она смотрела в его глаза и больше не видела в них своего сына, – Чёрт! А ну ка, пойдем, умоемся!

Она с трудом оторвала его от дивана. Ник повис на ней как мешок, пытаясь хотя бы обхватить руками, ноги не слушали вовсе. В таком виде они доплелись до ванной комнаты. К её удивлению, та была практически идеально чистой, немного пыли на полках, но какой холостяк этим не грешит. Только потом она поняла, что он просто никогда сюда не заходит. И все осталось на тех же местах, как в день, когда у него убиралась служанка, две недели назад. Ник вонял, хуже некоторых бомжей. Весь в нестираной, загаженной не разбери чем, одежде. Следы засохшей еды, складывалось ощущение, что он её вовсе не ел, а просто втирал сразу в вещи. Пятна рвоты, и бог знает чего ещё, она не хотела разбираться. Ник с грохотом упал на дно белоснежной ванной, всё-таки мамины силы были не безграничны. Он не понимал, что она собирается делать, не раздевать же и купать его, как в детстве? Зашумела вода, первые капли попали ему на голову и лицо. Боже как холодно!

– Она же ледяная, выключи немедленно! – он барахтался, пытаясь выбраться из ванной, но непослушное тело противилось любым движением, даже под гнётом холодной воды.

– Ничего, потерпишь, зато в себя придёшь! До чего ты докатился, смердишь хуже свиньи! – она не пыталась его унизить, всего лишь хотела воззвать к остатком его благоразумия.

– Всё я понял, понял, я приведу себя в порядок, только прекрати!

– Сначала вымоешься, затем протрезвеешь под контрастным душем, оденешь чистые вещи, и без фокусов, я церемониться не буду, всё понял? – в её голосе звучала сталь закалённого клинка, которым она не раз рубила даже самых несгибаемых своих воспитанников.

– Да, Тренер, я все сделаю.

– Мне проверить? Или остаться здесь, чтобы убедиться?

– Нет, ни в коем случае, я сделаю, как ты сказала, только оставь меня. – он сдался и понурив голову уже начал стягивать с себя мокрую байку.

– Хорошо, я буду на кухне, приготовлю тебе что-нибудь, приведешь себя в порядок – приходи. – она вышла, оставив Ника в луже собственных разочарований и собравшейся воды.