Трёхочковый в сердце

– А жених? – когда Ник спросил, она чуть не подавилась, толком даже не успев откусить первый батончик.

– Куда ты денешься? Убежать – не убежишь, я на машине наверняка быстрее буду, а чуть, что я тебе вторую руку сломаю, для симметрии. – Надя «тактично» отшутилась, если угрозы бытовой расправы и псевдо обручение можно таковыми считать.

– Ааа, шутка про тили-тили тесто, я вообще-то серьёзно спрашивал. Тебе никто не говорил, что ты малость жестокая?

– Я называю это агрессивным юмором, те, кто подарил мне путёвку в эту жизнь, принимают меня такой как есть, смирись, «милый», кстати, когда я познакомлюсь с мистером и миссис Лазаревыми старшими? Так и не терпится обсудить с ними, какой галантный и деликатный у них вырос сын. – Надя во всю улыбалась, смешно наклонив голову и прищурив глаз.

– В целях твоей же безопасности, надеюсь эта встреча не состоится никогда, они не очень будут рады познакомиться с человеком, чуть не прикончившим их единственного наследника.

– То есть ты хочешь отклонить моё щедрое предложение по восстановлению собственной кармы? Я не угрожаю, пока, но мне известно где ты живёшь, если что, и настырности не занимать. – она важно сложила руки на груди, практически сидя в позе лотоса на стуле.

– Хорошо, мой план таков…

– Это значит «да»?

– Это «нет», если ты не замолчишь, и не научишься слушать, что я тебе говорю, не перебивая меня. – Ник начинал привыкать, говорить громче Нади, чтобы перебить навязчивый голос тараканов в её голове, – Поняла?

Короткий кивок, девушка слушала. Никаких сложных инструкций Ник ей не придумывал, и не оставлял. Ему совсем не улыбалось впускать постороннего человека в свою квартиру, меняя привычное расписание собственного запоя. Выходило не слишком трудоёмко и затратно по времени.

Надя должна была приходить после двенадцати часов, помочь сменить повязку на руке, обработать рану, разогреть еду, подать или принести таблетки, если понадобиться, на выходе прихватить скопившийся мусор. Никаких комментариев по поводу его состояния, минимум разговоров и только по делу, раз в десять дней отвезти его на приём к врачу. И ни при каких обстоятельствах не упоминать при родителях о случившемся. Пускай для всех, всё так и останется – несчастный случай при прогулке с лестницы. А она, всего лишь, добрая самаритянка выделенная больницей для не слишком любимого, но всё же частого клиента.

Ник видел как Надя негодовала. Многое ей не нравилось, что-то шло в разрез с её принципиальными взглядами на уход за больными. У неё было красивое лицо, поэтому каждое сомнение бороздкой ложилось между глаз. Брови маленькими складками на лбу ползли вверх от недовольства. Возмущение желваками ходило под кожей скул и белого налива её щёк. Губы складывались в узкую полоску, на пару с аккуратным, яростно раздувающимся, слегка вздёрнутым кверху носом, готовые испустить презрительное фыркание, И каждая эмоция, мысль или реакция собственными оттенками чернил или теней отпечатывались на Надиной, мраморно бледной коже. В какой-то момент Ник поймал себя на мысли, что она до ужасающего сходства похожа на героиню мультфильма «Храбрая сердцем», хотя сам бы никогда не признался, что смотрел его, в один из плохо памятных вечеров, накормленный обезболивающими и напоенный дешёвым вермутом. По правде говоря, кроме пышно-рыжей шевелюры волос и сравнивать-то было не с чем, это единственное, что он чётко запомнил из сюжета, сейчас сей факт казался определяющим положением в складывающемся сравнительном фотопортрете. Надя продолжала мерить его уничтожающим взглядом, когда Ник закончил. Глаза у неё тоже были красивые, обрамленные длиннющими ресницами, словно зелёные кувшинки, колышущиеся на заводи тёмного пруда. Когда Надя прищуривалась, или прикрывала веки, скрывая белизну глазного яблока, эффект становился полным, будто сорвавшийся с дерева листок, трепещущий на поверхности гипнотизирующей зелени водного омута. Ник думал, что таких глаз не бывает, насыщенные зеленью колышущейся травы, на полях заставки Windows XP.

– Возражения есть? – Он риторически интересовался, если существует такое понятие.

– Уйма, тоже мне командир нашёлся, я буду делать то, что считаю нужным и согласно инструкции, оставленной врачами. – если есть какой-либо жест характеризующий независимость и непоколебимость собственного мнения, за исключением выпрямленного в кулаке среднего пальца, то она его сделала.

– Тогда в письменном виде на бланке формы «один, точка, семьдесят восемь» предоставьте моему секретарю, предварительно записавшись на приём.

– Что за чушь ты сейчас мелешь? – ей определённо не нравилось, когда били её же оружием.

– Когда это делает кто-то кроме тебя, раздражает, неправда ли? – Ник беззлобно ехидничал, развлекая сам себя, – Не понимаю, что тебе не нравится, ты же сама захотела помочь, я обрисовал тебе фронт работы, дел на пятнадцать минут, можешь вообще показаться только моей маме, чтобы та успокоилась, и на том разбежимся, мне без разницы.