Трёхочковый в сердце

– Ну да, они так и сказали, но убеждали меня чтоб я не переживала, что ты парень крепкий, руку они соберут, а синяки да ссадины пройдут в кротчайшие сроки. После выписки надо будет понаблюдать за тобой из-за лёгкого сотрясения, но с этой функцией я справлюсь.

– Что прости? – Ник не очень понял, что она имела ввиду.

– Ты только не горячись, пока ты спал, я тут подумала. – эти её драматические паузы выводили Ника из себя, ладно бы она собиралась сказать, что-то глубокое и серьёзное. Но, похоже «думать» не Надина сильная сторона, – Тебе так и так понадобиться сиделка: немного прибраться, еду разогреть, мусор вынести, компанию за теликом составить. Я возьму отпуск на работе, и тем самым искуплю перед тобой вину, буду помогать, пока рука не заживёт.

У Ника просто не было слов. Эта женщина уже раздражала его больше, чем в принципе можно было себе представить, а теперь ещё и хотела поселиться у него. В нём не оставалось тактичности, но и такая её напористость просто обезоруживала, что бы он мог подобрать слова способные выразить всю глубину его негодования.

– Послушай, я не знаю какой ты человек, но за время нашего знакомства, а это даже не целые сутки, я успел: получить сотрясение, сломать руку, перенести операцию, не говоря о том, что твой уход это попытка напоить меня из мыльницы и периодически возникающие мысли об убийстве. Так что не сочти за грубость, но я, пожалуй, воздержусь от столь щедрого предложения.

– Из твоих уст звучало действительно не очень.

– Это я ещё не сказал, что единственный раз, когда я заикнулся о еде, ты обвинила меня в алкоголизме.

– Но ты действительно много пьешь. – Надя поменяла позу, сложив руки на груди.

– Откуда тебе знать? – он ненавидел разговоры на эту тему.

– Если ты смотришь на себя в зеркало, и тебя все устраивает, значит, ты очень много пьешь. – снова пауза, жаль у Ника под рукой не было чем в неё запустить, – Поверь, даже Тарзан не так плохо выглядел, когда его нашла Джейн или Наташа Королёва. Ты ужасно оброс.

– Это второй раз.

– Что второй раз? – Надя смотрела, растеряно хлопая глазами, как дешёвая китайская кукла. Даже этот жест выходил у неё невинно.

– Я заговорил о еде, а ты свела всё к алкоголизму, бесполезно простаивая и гоняя сквозняк своими ресницами. – Ник не понимал насколько его раздражало и забавляло происходящее одновременно, или просто как второе дыхание, в нем открылось терпение.

– Правда они у меня большие? Никто не верит, что свои, говорят, что нарощенные. – она гордо придвинулась к нему, быстро моргая у самого лица.

– О Боже! – если бы разговор шёл про грудь, может Ник и смолчал бы, но не ресницы, это даже для здорового мужчины чересчур.

– Прости, прости, прости, совсем не о том думаю. Еда – точно, ммм, только ту, что тебе приносили на ужин после операции, я съела, ты всё равно спал, а я, между прочим, не на диете, чтобы целый день без перекуса носиться по твоим делам. Там аппарат есть с вафельками и кофе, принести тебе что-нибудь?

Ник лишь устало кивнул. Он пропустил в своей голове комментарии о возможном похудении, звучащими в достаточной мере презрительно, хотя это было откровенной издёвкой, ведь его дела появились в основном из-за устроенной ею аварии, всё равно она бы извратила вложенный в них ироничный смысл. Пока рыжая напасть отлучилась за скудным провиантом, Нику выдалась минутка поразмышлять в тишине наедине с собой.

Выходило откровенно паршиво. Из очевидных плюсов – новые обезболивающие, курс, наверняка, будет короче его стандартного набора, но разнообразие всегда кстати. Потом перед ним дьявольским контрактом развернулся список из минусов, повергая в уныние: постоянный родительский контроль, теперь-то они точно перетащат его под своё крыло, рука болела и сковывала его и без того ограниченный набор движений. Ко всему этому придётся снова ходить на реабилитацию и к психотерапевту, даже новые выписанные препараты будут выдаваться строго по часам, ни выпивки, ни кайфа. Всё это сейчас лежало на весах «за» и «против», качающихся в его воображении. Почти впадая в очередную бездну уныния, лампочкой в тёмном коридоре, реагирующей на движение, с возвращением Надежды в палату, в его сознании тоже загорелась, только идея. Даже осознание, что родители не заявились и не поставили на уши всю больницу до сих пор, только потому что ещё не знали о случившемся, почти не волновало Ника, если сложится как надо, они так и продолжат оставаться в блаженном неведении. К тому моменту как он окончательно оформил эту мысль в своей голове, Надя выложила перед ним, содержимое, то ли разграбленного, то ли весьма щедрого аппарата с шоколадными батончиками и прочими нелёгкими закусками.

– Я не знала, что ты любишь, поэтому набрала, всего понемногу.

– Знаешь, если ты продолжишь в таком духе, через месяц – другой, тебя вряд ли спасёт даже пресловутая диета. – Ник всё-таки не удержался от этой шпильки в её адрес.

– Так я это для тебя набрала, хотя возьму себе «Марс» и «Твикс», если ты не против. Родители и так будут меня любить. – Надя довольно сгребла шоколадки, устраиваясь на стуле.