Трип. Истории про дауншифтинг, рассказанные реверсом

– А с рекой Квай – вообще отдельная история, – подхватываю я. Страшилки – мой конек. – Во время Второй Мировой японцы выреза́ли здесь целые деревни. Местные говорят, что неприкаянные души убитых до сих пор бродят по национальному парку Сайок. Тут без причины останавливаются часы и перестают работать новые телефоны. А по ночам со стороны незаселенных номеров отеля иногда доносится детский смех…

– Поручик, отставить запугивать новобранцев, – прерывает меня друг. – Косяк сам себя не выкурит, так что извольте проследовать со мной до ближайших бамбуковых зарослей.

Моя коллега ждет, пока мы немного отдалимся, и понизив голос до той ноты, на которой дети в лагере рассказывают страшные истории, нараспев повествует:

– Призраки пришли к Ване, когда он спал в отеле. Сначала на пороге он увидел маленькую девочку, которая, беззвучно смеясь, манила его за собой в темноту. А потом из туалета вышел еще один призрак, подошел к Ваниной кровати, склонился над ним и растворился в воздухе. За ночь эта сцена повторилась еще пару раз – как запись, которую поставили на луп.

– Какое там пару раз, – вернувшийся Доктор немедленно встраивается в диалог, – они паранормалили до рассвета, нон-стопом. А Ваня даже не мог пошевелиться и так и смотрел это кино без поп-корна.

– Он рассказывал про свои, кхм, видения туристам? – спрашивает новенькая.

– Конечно, нет. Если туристы будут сомневаться в адекватности гида, он не сможет им ничего продать.

Новенькая наливает Доктору ром и протягивает ему стакан. Он вежливо кланяется ей в декольте и поднимает тост за добрососедские отношения духов и людей.

– Ваня очень боялся увидеть все это еще раз, – снова берет слово моя опытная коллега, – поэтому в следующие пару недель сразу после размещения туристов в отеле он стремительно напивался за барной стойкой, на автопилоте шел в номер и отключался. Но однажды…

Рассказчица умолкает, потому что из зарослей выходим мы с Ваней. Вид у нас до предела одухотворенный.

– Кхун Иван, – церемонно говорит бывалая квайщица, как бы невзначай наливая нам с Ваней рома, – расскажи про своего туриста, который общался с Кришной.

– Да, был такой, – улыбается Ваня. – Вроде, обычный дядька, в нелепых шортах и усах. Его забирали из какого-то захолустного отеля на окраине Паттайи. На протяжении всего первого дня он ничем себя не проявил, а в отеле вдруг и говорит: "Иван, у меня к вам, мол, деликатный вопрос. Вы здесь случайно призраков не встречали?"

Ну я натурально сделал вид, что не але. Каких, говорю, сударь, призраков? В своем ли вы уме?

А он так буднично, ну вот таких, мол, самых обыкновенных. Маленькую девочку и чувака постарше. Я, говорит, экстрасенс. Вижу то, что скрыто от других. Сегодня на термальных источниках с Кришной, например, побеседовал.

И что, говорю, Кришна? Как поживает? Да ничего, отвечает, все нормально у него. А потом такой: "Вы их не пугайтесь, Иван, – призраки эти – даже не мыслящие существа, а что-то вроде голограммы, энергетической проекции человеческих образов".

Ну тут я уже не выдержал. Как вспомнил все это, аж затрясло. "Она, говорю, малолетка эта, меня за собой в темноту звала. Как тут не бояться?"

А он: "Ну так и сходили бы. Любопытно же, что они такого интересного хотят вам показать".

– Что такое энергетическая проекция образов? – спрашивает новенькая.

– Можно привести такую аналогию, – объясняю я. – представь, что ты решила удалить с компа программу. Но не через панель управления, как положено, а просто отправила в корзину.

– Я так всегда и делаю.

– Значит твой жесткий диск полон цифровых призраков. Потому что в этом случае в реестре системы остаются какие-то записи, и программы уже нет, но она все равно еще как бы немножечко есть. Так вот, призраки – это как записи в реестре нашего мира.

– Вы тут и правда все ненормальные, – качает головой новенькая.

– Добро пожаловать в клуб, – отвечает бывалая, и мы все чокаемся остатками рома с колой.

Спустя полгода, у новенькой уже было несколько собственных историй про привидения. А Ваня их больше не видел.

Слон в зоопарке

– Смотри, эта масса колышется и галдит. Эта масса ругается, толкается и торгуется. Еще – эта масса Любит Свою Родину. Любое пространство вокруг себя она хочет превратить в отражение Своей Родины, в ее плохую подделку.

Доктор делает неопределенный жест в сторону водопада, возле которого копошатся туристы. Мы стоим поодаль, в тени хлопкового дерева. Цикады над нашими головами поют свою песню, неотличимую от звука бензопилы.

– Тош, они каждый день новые, но у меня ощущение, что позавчера, неделю назад, прошлым летом тут были почти такие же. Вон, смотри, Фотограф и Модель. – Доктор показывает на двух моих туристов: она эффектно повернула голову, он присел и навел объектив. – Эти вполне безобидны, не считая того, что так он ее будет фотографировать у каждой пальмы, и поэтому они все время будут приходить в автобус последними. К вечеру их возненавидит вся группа.