Трип. Истории про дауншифтинг, рассказанные реверсом

– Ну что там нового у вас на квайщине? – спрашиваю я. Ваня морщится и делает большой глоток. Затем он достает сигарету и обстоятельно ее закуривает. Держать внимание аудитории – его любимейшее занятие, поэтому он – один из лучших гидов Паттайи.

– У нас на квайщине сплошное крушение идеалов, – наконец изрекает Ваня, выпуская струю дыма вонючего тайского Мальборо. – Знаешь, что любопытно? В детстве нас учили, что богатые – злые и скупые подонки, а бедные – полны духовности. Но что мы наблюдаем в объективе реальности? А то, что в пик сезона к нам со всей России слетается офисный пролетариат с маленьким размером всего, что только можно, но в первую очередь – зарплаты. И вот на две недели отпуска узники корпоративных застенков перевоплощаются в королей. Заметь, не имея для этого ни фантазии, ни финансовых оснований. И чем меньше у них зарплата, тем больше гонора.

Ваня замолкает и начинает остервенело помешивать трубочкой лед в своем стакане. Длинно говорить о коротких вещах – профессиональная привычка квайщиков, потому что пока автобус едет 500 километров до конечной точки, гид должен что-то рассказывать. Но Ванина мысль проста, и выражается одним безрадостным предложением: туристы стали агрессивны и неплатежеспособны.

– А, например, богатые ведут себя гораздо культурнее, – продолжает наконец он. – Поэтому я богатых люблю больше, чем бедных. – Мой друг смотрит на меня в упор, и в его затуманенных глазах я вижу классовую ненависть.

– Граф Влад Цепеш однажды созвал всех нищих своего графства на бесплатный обед, – говорю я, – а потом запер в большом амбаре и сжег.

– Уважаю, – Ваня поднимает свой стакан и морщится, потому что у меня только содовая, – за борьбу с нищетой! – тем не менее провозглашает он и залпом допивает.

– Аминь, – соглашаюсь я.

…Рассказывают, что еще в 2009-ом году, в самом конце сезона дождей, за столом в национальном парке “Эраван” собрались старейшие квайщики. Это было в середине августа, спустя ровно сорок лет после открытия фестиваля Вудсток, день в день. Так, по крайней мере, рассказывают.

Во главе стола сидел Доктор, естественно, обдолбанный. Ему, как пассионарию, доступно видеть больше других. Он налил себе рому, затянулся травой из трубки и обратился к присутствующим с такой речью:

“Двухтысячные заканчиваются, дорогие друзья, а вместе с ними заканчиваются и тучные годы туризма. Оглянитесь вокруг, принюхайтесь к этому воздуху и вы непременно почувствуете едва уловимое, но уже очевидное движение всего сущего по направлению к ебеням. Комиссии уже никогда не будут такими большими, туристки – такими доступными, а река Квай – такой полноводной.”

После этого он ни с кем не чокаясь залпом осушил стакан. И как будто бы с того дня все и началось…

Мы расплачиваемся, прощаемся с Кеем и уходим. В кармане у каждого из нас лежит брикет спрессованной марихуаны, только что приобретенный. Я сажусь за руль Ваниного мопеда, он – сзади, и мы выезжаем из переулка.

– Как ты думаешь, сколько весит Кеевский брикет? – говорю я, разгоняясь на безлюдной, залитой солнечным светом улице.

– Тридцать грамм, – отвечает Ваня.

– Ты взвешивал?

– Вроде того.

И он рассказал, как во время прошлого несезона, когда все заработанные деньги бесповоротно кончились, они с Федором N. поехали к Кею и на последние пятьсот бат купили марихуаны. Они выбирали между марихуаной и возможностью пообедать, но колебались недолго. Холодильник был пуст, и из еды были только несколько одноразовых упаковок кетчупа, оставшиеся от лучших времен – когда можно было заказать доставку из Бургер Кинга. И тогда они решили узнать вес купленного товара. Федор держал руки над столом, и на левой ладони у него был брикет, а на правую Ваня клал по одному пакетику кетчупа.

– И получилось как раз три упаковки по десять грамм, – закончил Ваня.

Накурившись в комнате гестхауса, я представил себе эту картину. В ней было что-то арт-хаусное.