Триптих. О воде

Они молчат, пока Ира полностью не одевается. Докрасив губы яркой красной помадой, она направляется к выходу.

– А ты? – догоняет ее муж, запрыгивая в джинсы. – Что тебе нравится во мне?

– Мне нравилось, когда у тебя был пресс. – Она жестко шлепает его по пивному пузику и, влезая в высочайшие каблуки, бросает:

– Я на работу. Купи в «Пятерочке» огнеметов, пока по акции. Сосиски и детям мармеладных мишек.

Привет с потолка

Огромный черный пикап едет по трассе, усеянной тварями. Мерзкие паразиты передвигаются медленно, оставляя склизкие дорожки. Сейчас небо суетно перемалывается тошнотворными волнами, которые все чернеют и чернеют с наступлением темноты. Твари набираются сил.

В машине на всю катушку играет пустая клубная музыка. За рулем шумахер, руки в золотых цепочках, на носу солнечные очки. Очки от солнца, которое не показывалось уже полгода…

Он пафосно дергает головой в такт музыке, по-хозяйски разместив локоть на руле. А далматинец-болванчик стоит на передней панели и шатает башкой, подражая хозяину тачки.

Подъезжает к подъезду, глушит мотор, надевает противогаз…

– Ну что? Зажжем?

Степан, выплюнув жвачку в бумажку, берет пакеты с продуктами и быстро бежит до входной двери.

– Э! Придержи-ка! – кричит соседка, маша ему рукой и с трудом перебирая тяжеловесным телом.

– Давайте помогу. – Мужчина благородно берет ее сумки, и они шагают к лифту. – Ха, никто в рожу не впился – день удался!

Женщина игнорирует его, нажимая кнопку. Ехать еще десять этажей в лифте, размером с холодильник. Мужчина чувствует неловкость и не отчаивается завязать разговор:

– Как ваши коты?

Та окидывает его чванливым взглядом, стоя впритык своим пузом к его.

– Вчера лишайник задушил Винсента, – ледяным тоном начинает женщина, почесывая нос. Глаза по-прежнему высокомерно опущены. – Прыгнул на морду, выпустил свои токсины. У Винсента вытекли глаза и облезла шкура. Как коты, спрашиваете? Да нормально, жрут только много.

Степан прочищает горло, наблюдая за мелькающей электронной цифрой. Их этаж.

– Э, ну чё, террорист? – радостно смеется мужчина, потрепав по волосам маленького мальчика, который выбежал в прихожую встречать отца. – Мармелад после ужина.

Он передает жене пакеты и составляет мокрую обувь сушиться.

– Степ, давай за стол, – кричит Ира с кухни, гремя посудой. – И позови Вадима.

Последнее она сказала с особым напором. Черт… Он снимает кожаную куртку и как-то ожесточенно смахивает с нее ледяные капельки дождя. Выбора нет: придется идти.

Мужчина медленными шагами доходит до заветной комнаты. Не получается себя перебороть… Из щелочки прикрытой двери доносятся равномерные выдохи, что-то происходит.

«Бля, надеюсь, этот сопляк не мастурбирует?..»

Степана затошнило от картины, которую он уже успел представить. Мужчина резко одергивает дверь:

На узорчатом ковре отжимается длинный крепкий парень в майке-безрукавке. Все мышцы блестят от пота, а губы розовеют от волевых прикусываний. Тут парень замечает дырявые носки Степы и, запыхавшийся, садиться на ковер, готовый к дебатам.

– Мать зовет, – механическим голосом выдавливает из себя мужчина, с окоченелой и вовсе не прикрытой желчью смотря подростку в черные, совсем безучастные глаза.

Он разворачивается и уходит на кухню. Через пять минут все сидят за столом – вернее, в аквариуме с белыми акулами.

– Глеб, тебе подлить еще молока? – спрашивает Ира у маленького сына.

Тот отрицательно кивает. Снова молчание.

– Вадим? – мать зовет старшего сына.

Тот с набитым ртом смотрит на нее испытующе.

– Вкусно?

Парень неуверенно кивает, тупя взгляд в тарелку.

– Черт… – не выдерживает Степан, демонстративно уронив вилку. Жена тут же изрядно ударяет мужа ногой в икру. Он хватает салфетку и вытирает рот, продолжая неумолимо посмеиваться.

– Спасибо.

Парень встает из-за стола и целует мать в щеку.

– Ма, мы с пацанами на стройку завтра с утра, – объявляет Вадим, ковыряя зубочисткой остатки макарон в зубах.

– На изолированную хоть? – спрашивает Ира.

– Конечно.

– Ну и как? Продвигается?

Парень ухмыляется, приподнимая низ майки. Женщина одобрительно проводит ладонью по стальному прессу, уважительно поджав губы. Затем он напрягает сильную руку, хвалясь матери.

– Молодец. С сентября затрахай всю школу, понял? Покажи, чей ты сын, – наказывает ему та. – А то последний год как ни как.

– Первым делом, мам, трахну директрису.

Он мягко улыбается, кидая зубочистку в мусорное ведро, и уходит.

– Противогаз на завтра приготовь! – кричит она ему вслед.

– Да-да! Конечно! – доносится в ответ из ванной.

– Вот… придурочек мой.

Мужчина, наблюдая за всей этой сценой, сохраняет хладнокровие, но так укоризненно уничтожает взглядом жену, что нежная улыбка с ее лица мигом спадает.

– Степ, харэ, – кидает она ему, составляя тарелки в раковину. – Ты доел?

Он молчит.

– Зато я доел! – говорит Глеб и тянется к упаковке мармеладных мишек.

– Тут еще целая тарелка. Не, малой, так не пойдет.

Но тот уже убежал, шаловливо хихикая и шурша упаковкой.