Триптих откровения

Я уже заканчивала первый курс, когда мы с девчонками решили отметить майский праздник (мы тогда снимали квартиру у турков), и накрыли стол прямо во дворе. Погода была солнечная, настроение весеннее. Раньше, собираясь на праздники, молодёжь не упивалась и не объедалась, как сейчас, обычно накрывали скромный стол, на котором были непременные винегрет, пирожки и жареная картошка. Посредине стояла одна бутылка вина. Все угощались, пели песни и танцевали под патефон. Рядом со мной за столом сидел старшекурсник, он только что окончил техникум, до этого отслужил армию. Наверное, заранее приглядел меня, потому что когда стемнело, и все стали парами разбредаться по укромным местам, мы с ним тоже оказались на скамейке в палисаднике. Сначала просто разговаривали, потом обнимались и целовались. Я разомлела. Со мной происходило такое впервые. Он разложил меня на скамейке, я не сопротивлялась, да не особо и понимала, что происходит. Помню, он приподнялся, и, застёгивая уже ремень на брюках, тихо сказал: «Ты не бойся, не забеременеешь, я туда помочился». Поцеловал меня, и мы распрощались. Он ушёл, а я лишилась девственности.

— Кровь-то была? — спросил Игорь Юльевич.

— Да была, наверное… как же иначе, — задумчиво произнесла Лина. — Он уехал куда-то по направлению, и больше я его не видела.

— А он что, не попрощался даже?

— Нет, не прощался, Я поплакала… и успокоилась.

…Потом на практике в Абхазии мы стояли с девчонками, разглядывали местность и о чём-то беседовали. Какой-то хачик, молодой парень, подошёл к нам и говорит мне: «Пойдём со мной в сторонку», и я пошла. Зашли за кусты, он начал приставать ко мне, я противилась. Он повалил меня и сделал своё дело. А потом ещё упрекнул: «Я думал, ты целка, ещё ломалась». Не доволен был. После этого девчонка-сокурсница, указывая на меня, говорит: «У неё теперь будет ребёнок». Я испугалась. Но, к счастью, всё тогда обошлось.

А на последнем курсе я сошлась со студентом Юрчиком. Он всё говорил: «Ой, да я такой испорченный девками парень, отец мой был начальником, в его подчинении много было девчонок, и почти все они прошли через меня. Дошло до того, что я, наверное, уже не способен заниматься любовью, хотя и молодой ещё».

Мне отчего-то стало жалко его, да так, что я однажды пришла к нему в общежитие, и мне очень захотелось, чтобы он стал моим мужем, я даже мечтала от него ребёночка родить. Влюбилась, наверное. Целую ночь я помогала ему.

— Как это «помогала»? — изумился Игорь.

— Ну, как, как? — ласкала его, целовала, возбуждала. Целую ночь мы тешились. На утро сосед его, с другой комнаты, говорит нам: «Ну, вы даёте, целую ночь скрипели кроватью!»

Тогда-то я и забеременела от Юрчика. А он побоялся ехать за мной. Ему ещё год оставался учиться. Он сдрейфил, о загсе не могло быть и речи. И я начала свою производственную деятельность беременной безмужней девкой в Средней Азии, куда меня определили в Москве, в геологическом центре. И вот я уже в вагончике на буровой, и глажу со страхом свой живот.

За мной сразу же стал усиленно ухаживать шофёр, готов был прямо жениться на мне, а я боюсь ему сказать, что беременна. Тут повариха говорит: «Да ведь я могу тебе аборт сделать». «Как, прямо здесь в поле?» — удивилась я. «Да, прямо здесь. Надо мыло и ещё кое-что ввести тебе в матку — и делу конец». И я решилась. Она сделала мне аборт, хотя большой срок беременности был. Закопали мы с поварихой ребёнка в степи. А собаки отрыли и таскали в зубах остатки.

— Да как же ты могла это видеть и пережить?! — воскликнул Игорь.

— А вот смогла, и до сих пор кошмар этот в глазах стоит.

Тем временем мой ухажёр сделал мне официально предложение. Я говорю ему: «Ты знаешь, я же сделала аборт». А он: «Могла бы и не делать, родила бы и всё, пусть себе живёт с нами», «Знать бы это раньше», — подумала тогда я. Но дело было сделано. А вскоре я забеременела уже от него.

— Да знаю я твоего мужа-благодетеля, — не выдержал Игорь. — Он мне сам рассказывал, хвастался, как тебя поимел первый раз, мы тогда с ним делали откачку скважины за посёлком. Ехали вы по полю, он остановил машину, залез под кузов и говорит тебе: «Подай монтировку, здесь надо кое-что поправить». Ты наклонилась, подавая монтировку, он схватил тебя и подмял под себя.

— Понравилась я ему: давай, говорит, поженимся. Тогда-то я и скрыла, что беременна, а может, зря. Хотя, какой он был мужик. Непутёвый, безответственный. Намучилась я с ним.

Родился ребёнок. Работать я не смогла. Мы определились у его родственников. Зарабатывал он мало. Мотался на машине по командировкам. Жили мы с сыном впроголодь, даже молока не на что было купить. И вот однажды стою я на улице с ребёнком, подъезжает он на машине, а в кабине у него девка. Мы заговорили с ним, а она встрела: — Так ты что, женат, что ли? И ребёнок это твой? Какого же ты хрена молчал? — хлопнула дверцей и ушла.