Читаем ТРИПУРА РАХАСЬЯ полностью

39-40. "Парашурама, если бы это было так, то всюду бы наблюдалась запутанная мешанина объектов. Однако вселенная поддерживает свою отчётливость и своё своеобразие, потому что она подобна отражению в зеркале сознания. Что касается появления (авьякты или) внешнего в схеме творения, которое было прослежено до изначальной причины - невежества, то как проявление в нём может быть реальным? Их реальность должна быть связана с тем фактом, что они должны обладать природой сознания, то есть высшей Сущности. Поэтому следует сделать вывод, что высшая Сущность - одна и только одна, и что нет ничего за её пределами". Когда Даттатрея завершил свою речь, Парашурама затем спросил:

42-43. "О Господь, мне трудно понять твои рассуждения, когда Ты говоришь, что Абсолютный Разум, будучи одним и только одним, всё же проявляется в виде разнообразных объектов творения. Эти два объекта, познающий и познаваемый объект, являются отличными и отдельными. Из них познающий, то есть сознание, может быть самосияющим, освещая объекты.

44. "Так же, как объекты стоят особняком от света, так и вселенная кажется чем-то отличным и отделённым от Разумного Принципа.

45. "Опыт не показывает тождественности этих двух вещей. Кроме того, Ты подтверждаешь утверждение Джанаки, касающееся самадхи.

46. "Джанака сказал: "Ум, лишённый мыслей, становится чистым, и тогда он тождественен высшей Сущности, и, далее, одно только это устраняет невежество".

47. "Как он может быть высшей Сущностью? Ум всегда рассматривается в качестве способности, с помощью которой высшая Сущность действует в сферах, расположенных за пределами материальной.

48. "С точки зрения ума высшая Сущность тогда была бы не лучше, чем что-либо неживое, но ум характеризует её как нечто отличное от неживого мира.

49. "Далее, даже священные писания признают, что освобождение и неволя - это только позиции ума, соответственно неизменная или видоизменяющаяся.

50. "Как ум может быть высшей Сущностью или её способностью? Снова, если допустить, что мир - это образ на зеркале сознания, то из этого следует факт его совершенства, и из этого нельзя сделать вывод о недвойственности сознания.

51. "Существует пример известной галлюцинации, такой как верёвка, ошибочно принимаемая за змею. Галлюцинация не является правильным знанием; но это не устраняет двойственное восприятие у того, кто её наблюдает.

52. "И, к тому же, нереальные образы не могут служить какой-либо полезной цели, в то время как вселенная существует издавна и полна смысла.

53. "Скажи мне, как Ты доказываешь её нереальность, таким образом утверждая недвойственность Всевышнего?

"Кроме того, если сам этот мир нереален, то как такой нереальности удаётся различаться между фактом и галлюцинацией в жизни.

54. "И, что ещё важнее, каким образом каждому удаётся иметь одну и ту же галлюцинацию - принимать нереальные явления за реальность?

Все эти сомнения беспокоят меня. Пожалуйста, разъясни мне всё это".

55. Всеведущий Даттатрея выслушал эти вопросы и был доволен ими. Затем он продолжил свою речь:

56. "Ты правильно сделал, Парашурама, что задал эти вопросы, хоть и сделал это не в первый раз. Их необходимо исследовать до тех пор, пока не будет обретена полная уверенность.

57. "Как гуру может самостоятельно предугадать все сомнения ученика, пока тот ясно не заявит о них? Существуют различные уровни ума, а также различные характеры.

58. "Как может быть обретено ясное знание, если собственные сомнения не высказаны (для того, чтобы их устранить)? Искатель, обладающий аналитическим умом, обретает прочное и глубокое знание. Его вопросы помогают идти к глубинам знания.

59-61. "Бесполезен студент, который не задаёт вопросов. Целеустремлённого студента можно узнать по его вопросам.

"Сознание единое и недвойственное, но сияет так, как будто оно множественное, подобно чистой поверхности зеркала, отражающей множество красок.

"Обрати внимание на то, как ум, неизменный в глубоком сне без сновидений и остающийся одиночным и незаполненным, позже видоизменяется сновидением и проявляется как придуманный мир сновидения. Подобным образом Единое Сознание - Шри Трипура - вспыхивает в образе различных явлений вселенной.

62. "Познающий и познаваемые объекты видимы также и во сне. Даже слепой человек, лишённый зрения, воспринимает объекты.

63. "Как он осуществляет это, кроме как не умственным восприятием? Разве может быть что-либо когда-либо где-либо познано в отсутствие света ума?

64. "Не может быть никаких образов в отсутствие зеркала, поскольку образы невозможно отделить от зеркала.

65. "Подобным образом, нельзя познать ничего из того, что находится за пределами принципа познания. По той же самой причине я говорю, что ум, теоретически, не может находиться отдельно от разума.

66. "Так же, как познающий, познание и познаваемое тождественны уму во сне, так и видящий, видение и наблюдаемое явление тождественны уму в бодрствующем состоянии.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Манъёсю
Манъёсю

Манъёсю (яп. Манъё: сю:) — старейшая и наиболее почитаемая антология японской поэзии, составленная в период Нара. Другое название — «Собрание мириад листьев». Составителем антологии или, по крайней мере, автором последней серии песен считается Отомо-но Якамоти, стихи которого датируются 759 годом. «Манъёсю» также содержит стихи анонимных поэтов более ранних эпох, но большая часть сборника представляет период от 600 до 759 годов.Сборник поделён на 20 частей или книг, по примеру китайских поэтических сборников того времени. Однако в отличие от более поздних коллекций стихов, «Манъёсю» не разбита на темы, а стихи сборника не размещены в хронологическом порядке. Сборник содержит 265 тёка[1] («длинных песен-стихов») 4207 танка[2] («коротких песен-стихов»), одну танрэнга («короткую связующую песню-стих»), одну буссокусэкика (стихи на отпечатке ноги Будды в храме Якуси-дзи в Нара), 4 канси («китайские стихи») и 22 китайских прозаических пассажа. Также, в отличие от более поздних сборников, «Манъёсю» не содержит предисловия.«Манъёсю» является первым сборником в японском стиле. Это не означает, что песни и стихи сборника сильно отличаются от китайских аналогов, которые в то время были стандартами для поэтов и литераторов. Множество песен «Манъёсю» написаны на темы конфуцианства, даосизма, а позже даже буддизма. Тем не менее, основная тематика сборника связана со страной Ямато и синтоистскими ценностями, такими как искренность (макото) и храбрость (масураобури). Написан сборник не на классическом китайском вэньяне, а на так называемой манъёгане, ранней японской письменности, в которой японские слова записывались схожими по звучанию китайскими иероглифами.Стихи «Манъёсю» обычно подразделяют на четыре периода. Сочинения первого периода датируются отрезком исторического времени от правления императора Юряку (456–479) до переворота Тайка (645). Второй период представлен творчеством Какиномото-но Хитомаро, известного поэта VII столетия. Третий период датируется 700–730 годами и включает в себя стихи таких поэтов как Ямабэ-но Акахито, Отомо-но Табито и Яманоуэ-но Окура. Последний период — это стихи поэта Отомо-но Якамоти 730–760 годов, который не только сочинил последнюю серию стихов, но также отредактировал часть древних стихов сборника.Кроме литературных заслуг сборника, «Манъёсю» повлияла своим стилем и языком написания на формирование современных систем записи, состоящих из упрощенных форм (хирагана) и фрагментов (катакана) манъёганы.

Антология , Поэтическая антология

Древневосточная литература / Древние книги
Семь красавиц
Семь красавиц

"Семь красавиц" - четвертая поэма Низами из его бессмертной "Пятерицы" - значительно отличается от других поэм. В нее, наряду с описанием жизни и подвигов древнеиранского царя Бахрама, включены сказочные новеллы, рассказанные семью женами Бахрама -семью царевнами из семи стран света, живущими в семи дворцах, каждый из которых имеет свой цвет, соответствующий определенному дню недели. Символика и фантастические элементы новелл переплетаются с описаниями реальной действительности. Как и в других поэмах, Низами в "Семи красавицах" проповедует идеалы справедливости и добра.Поэма была заказана Низами правителем Мераги Аладдином Курпа-Арсланом (1174-1208). В поэме Низами возвращается к проблеме ответственности правителя за своих подданных. Быть носителем верховной власти, утверждает поэт, не означает проводить приятно время. Неограниченные права даны государю одновременно с его обязанностями по отношению к стране и подданным. Эта идея нашла художественное воплощение в описании жизни и подвигов Бахрама - Гура, его пиров и охот, во вставных новеллах.

Низами Гянджеви , Низами Гянджеви

Древневосточная литература / Мифы. Легенды. Эпос / Древние книги