Читаем ТРИПУРА РАХАСЬЯ полностью

145-148. "Реальность должна оставаться всегда и во все времена. "Сознание либо есть, либо его нет". В первом случае это очевидно, а в последнем это подразумевается, ибо концепция о его отсутствии подразумевает сознание. (Поэтому сознание не может быть признано преходящим. Оно постоянно, и потому реально.)

"Неодушевлённая материя многообразна в природе, и её временность очевидна. Ибо один объект исключает все остальные.

"Но можешь ли ты предположить отсутствие сознания где-либо или в какое-либо время? Если ты говоришь, что нет осознавания в твоём сне, то скажи мне, откуда ты знаешь об этом периоде, или, опять же, откуда ты знаешь, что ты ничего не сознавал? Если бы ты не сознавал абсолютно ничего, то ты бы сейчас не мог говорить "Я не сознавал". Как эта несознательность стала известна тебе? Следовательно, ты не можешь избежать вывода о том, что сознание должно иметься даже для того, чтобы знать также и о своей несознательности. Поэтому нет такого момента, когда сознания бы не было.

"Сейчас Я расскажу тебе вкратце о различии между реальностью и нереальностью.

149. "Реальность - это то, чьё существование самоочевидно и не требует посторонней помощи для доказательства этого. Нереальность - наоборот.

"Если же, однако, ты скажешь, что вещь реальна до тех пор, пока её существование не признано нереальным, то посмотри на пример с верёвкой, ошибочно принимаемой за змею. Воображаемая змея, согласно твоим представлениям, была бы реальной в предшествующем правильному знанию интервале времени, но это абсурдно.

150-151. "Кроме того, если опровержение означает небытие, то мысленный образ опровергнутой вещи, тем не менее, должен быть признан, и это означает, что вещь, формально опровергнутая, мысленно признана. Поэтому опровержение ведёт в никуда и не определяет нереальность вещи; равно как видимость вещи не определяет её реальности. Видимость и опровержение - оба являются промежуточными звеньями.

152-154. "(Согласно моим взглядам), нет ничего, что находилось бы за пределами сознания; также нет ничего такого, чего не могло бы в действительности быть; поэтому тот, кто отрицает сознание, должен быть ни кем иным, как сухим схоластом. Он может даже отрицать себя и говорить "Меня нет". Но тогда кто говорит, и что он говорит? Если тот, кто отрицает себя из-за своей некомпетентности и глупости, может учить других и устранять их невежество силой своей логики, то этот камень передо мной мог бы с одинаковым успехом делать то же самое.

155. "Поэтому видимость вещи и её полезность не определяют реальность вещи или наоборот.

"Всё знание вторично и ненадёжно. В этом нет никаких сомнений.

156-159. "Самое большое из всех заблуждений - уверенность в том, что знание не является заблуждением.

"Ошибочное восприятие лежит в интервале, предшествующем правильному знанию, подобно тому, когда мы ошибочно принимаем сверкающий перламутр за слиток серебра. Точно так же ошибочное восприятие реальности вселенной сохраняется до тех пор, пока не осознано изначальное и основополагающее знание о своей высшей Сущности. Это ложное чувство является всеобщим и широко распространённым, подобно синему цвету неба, и оно прекратится одновременно с реализацией Чистого Разума.

160. "Теперь Я ответил на твои вопросы. Не проявляй нерешительности - сразу же прими правильное решение.

161. "Далее Я дам тебе разъяснения по вопросу, заданному тобой прежде, касающемуся деятельности джнани (мудрецов).

162-165. "Джнани могут быть разделены на такие категории: (1) лучшие, (2) средний класс и (3) низшие. Представители последней категории познали высшую Сущность, но, всё же, они находятся под влиянием удовольствий и боли, выпадающих на их долю согласно их прарабдха (созревшей, неотвратимой) карме. Джнани более высокого порядка, даже пожиная плоды своей прошлой кармы, при этом более устойчивы в своём внутреннем счастье, подобно опьянённому человеку, не вполне обращающему внимание на то, что с ним происходит. Джнани наивысшего порядка никогда не отделены от наслаждения своим блаженством, даже если они сталкиваются с прарабдха кармой в миллион раз большей, чем предыдущие категории джнани; они не удивляются даже самым неестественным и чудесным событиям; они не ликуют, получая наибольшие наслаждения, и не оказываются подавленными, испытывая самые ужасные страдания. Они всегда умиротворённые и спокойные внутри, хотя они могут казаться действующими так же, как и простолюдины.

"Эти различия обусловлены различиями в их разуме и степенью развития джнаны (мудрости).

166. "Их действия зависят от их предрасположенностей, как определено их прошлой кармой. Но все их действия подобны действиям опьянённого человека".

Так заканчивается восемнадцатая глава в "Трипуре Рахасье".

ГЛАВА XIX.

О РАЗЛИЧНЫХ КАТЕГОРИЯХ ДЖНАНИ

1. Услышав поведанное Шри Даттатреей, Парашурама попросил его подробнее рассказать о поведении и деятельности джнани.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Манъёсю
Манъёсю

Манъёсю (яп. Манъё: сю:) — старейшая и наиболее почитаемая антология японской поэзии, составленная в период Нара. Другое название — «Собрание мириад листьев». Составителем антологии или, по крайней мере, автором последней серии песен считается Отомо-но Якамоти, стихи которого датируются 759 годом. «Манъёсю» также содержит стихи анонимных поэтов более ранних эпох, но большая часть сборника представляет период от 600 до 759 годов.Сборник поделён на 20 частей или книг, по примеру китайских поэтических сборников того времени. Однако в отличие от более поздних коллекций стихов, «Манъёсю» не разбита на темы, а стихи сборника не размещены в хронологическом порядке. Сборник содержит 265 тёка[1] («длинных песен-стихов») 4207 танка[2] («коротких песен-стихов»), одну танрэнга («короткую связующую песню-стих»), одну буссокусэкика (стихи на отпечатке ноги Будды в храме Якуси-дзи в Нара), 4 канси («китайские стихи») и 22 китайских прозаических пассажа. Также, в отличие от более поздних сборников, «Манъёсю» не содержит предисловия.«Манъёсю» является первым сборником в японском стиле. Это не означает, что песни и стихи сборника сильно отличаются от китайских аналогов, которые в то время были стандартами для поэтов и литераторов. Множество песен «Манъёсю» написаны на темы конфуцианства, даосизма, а позже даже буддизма. Тем не менее, основная тематика сборника связана со страной Ямато и синтоистскими ценностями, такими как искренность (макото) и храбрость (масураобури). Написан сборник не на классическом китайском вэньяне, а на так называемой манъёгане, ранней японской письменности, в которой японские слова записывались схожими по звучанию китайскими иероглифами.Стихи «Манъёсю» обычно подразделяют на четыре периода. Сочинения первого периода датируются отрезком исторического времени от правления императора Юряку (456–479) до переворота Тайка (645). Второй период представлен творчеством Какиномото-но Хитомаро, известного поэта VII столетия. Третий период датируется 700–730 годами и включает в себя стихи таких поэтов как Ямабэ-но Акахито, Отомо-но Табито и Яманоуэ-но Окура. Последний период — это стихи поэта Отомо-но Якамоти 730–760 годов, который не только сочинил последнюю серию стихов, но также отредактировал часть древних стихов сборника.Кроме литературных заслуг сборника, «Манъёсю» повлияла своим стилем и языком написания на формирование современных систем записи, состоящих из упрощенных форм (хирагана) и фрагментов (катакана) манъёганы.

Антология , Поэтическая антология

Древневосточная литература / Древние книги
Семь красавиц
Семь красавиц

"Семь красавиц" - четвертая поэма Низами из его бессмертной "Пятерицы" - значительно отличается от других поэм. В нее, наряду с описанием жизни и подвигов древнеиранского царя Бахрама, включены сказочные новеллы, рассказанные семью женами Бахрама -семью царевнами из семи стран света, живущими в семи дворцах, каждый из которых имеет свой цвет, соответствующий определенному дню недели. Символика и фантастические элементы новелл переплетаются с описаниями реальной действительности. Как и в других поэмах, Низами в "Семи красавицах" проповедует идеалы справедливости и добра.Поэма была заказана Низами правителем Мераги Аладдином Курпа-Арсланом (1174-1208). В поэме Низами возвращается к проблеме ответственности правителя за своих подданных. Быть носителем верховной власти, утверждает поэт, не означает проводить приятно время. Неограниченные права даны государю одновременно с его обязанностями по отношению к стране и подданным. Эта идея нашла художественное воплощение в описании жизни и подвигов Бахрама - Гура, его пиров и охот, во вставных новеллах.

Низами Гянджеви , Низами Гянджеви

Древневосточная литература / Мифы. Легенды. Эпос / Древние книги