Трюфельный пес королевы Джованны

Ей вспомнилось знакомство с Мариной, которое состоялось пять лет назад. Александра продала ей часы при посредничестве общего знакомого, известного в Москве эксперта, к которому обе женщины не раз обращались за консультацией. Их встреча была случайна: эксперт, узнав у Александры, что она желает перепродать часы, приобретенные на зарубежном аукционе, с ходу назвал несколько имен потенциальных покупателей. Позвонил одному – тот был в отъезде. Второй не взял трубку. Третьей оказалась Марина. Женщины встретились, сделка состоялась к обоюдному удовольствию. Между ними возникли приятельские отношения, которые крепли год от года.

«И вот, она погибла сегодня утром, и все только потому, что пять лет назад ответила на звонок, познакомилась со мной. Иначе не повезла бы меня за город вчера… Спокойно сидела бы сейчас дома, писала свои статьи или ходила по магазинам, готовилась к праздникам… Да что это я?! – опомнилась вдруг женщина. – В самом деле обвиняю себя в ее смерти?!»

Она говорила себе, что подобные мысли нелепы, их вызвал случайно брошенный упрек матери, но не могла отделаться от ощущения, что доля правды в этих рассуждениях есть. Как ни крути поездка за город состоялась только ради того, чтобы показать Птенцову фотографию «трюфельного пса». Этим псом были полны все мысли Марины, и не иначе как о нем она думала, когда в предутренней темноте, на плохо освещенном переезде шагнула навстречу своей гибели…

«Но почему она уехала, даже не разбудив меня, не простившись? Что за срочность вынуждала ее давиться в переполненной утренней электричке? Она работала дома, никто никуда ее не торопил. И уж конечно, Птенцов ее не выгонял! Куда спешить?»

Она задавала себе этот вопрос не в первый раз. Он мучил ее, Александре казалось, что, будь у нее ответ, это бы многое прояснило. «Я вот исключаю самоубийство, не хочу даже думать об этом, а как знать… Что сорвало ее на рассвете, погнало обратно в Москву? Мы не были близкими подругами… Она знала обо мне немного, я о ней не больше…»

Расставаясь, художница обменялась с Еленой телефонами. Та обещала позвонить, как только переговорит с полицией. «Неужели они еще не приехали?! – Александра взглянула на часы. – Три с минутами. Позвонить самой?» Томясь неизвестностью, она решилась и набрала номер Елены. Женщина ответила сразу. Голос звучал приглушенно:

– Сейчас выйду… Погодите…

Спустя несколько секунд в трубке раздался скрип и стук закрывшейся двери, и Елена заговорила громче:

– Павел в соседней комнате, мог слышать. Я в сени вышла.

– Вы ему не сказали?

– Завтра. Подготовлю чуть-чуть. Да как и говорить такое, не знаю.

– А как подобные вещи говорят? – вздохнула Александра. – Их просто говорят… Нельзя же молчать. Тем более они давно друг друга знали…

– Я просто не представляю, какими словами… – Елена откашлялась. – Как сказать, что Марину убили?

У художницы потемнело в глазах. Последнее слово прозвучало в трубке совершенно отчетливо, и все же сознание отказывалось его воспринимать. Собеседница замолчала.

– Убили?! – опомнившись, воскликнула Александра. – Это не несчастный случай?!

– И не самоубийство, – мрачно ответила Елена. – Ее толкнули под поезд. Свидетель нашелся. Правда, ему очень-то верить нельзя, редко бывает трезв… И утром был с хорошего похмелья… Но, в общем, в своем уме пока, чертей не ловил, и непохоже, что соврал ради красного словца.

– Это ужасно… Кто ее толкнул?! Зачем?!

– Зачем под поезд толкают… Чтобы убить, понятно. Да, вот еще…

Елена, не договорив, замолчала, будто проглотила окончание фразы. Александра, уничтоженная последней новостью, сделавшей утреннюю трагедию еще страшнее, не переспрашивала. Она была оглушена, сбита с ног известием, словно ее саму толкнули под мчащийся громыхающий состав, без остановки минующий станцию, затертую между заснеженных лесов.

– Вам, наверное, позвонят из полиции, – произнесла Елена странным, замороженным голосом. – Я дала им ваш телефон.

– Пусть звонят, конечно, – откликнулась Александра. – Только я ничего не видела… Я ведь спала…

– Тут такое дело… Этот Виктор, единственный свидетель, говорит, что Марину толкнула под поезд женщина.

– Как?! – вскрикнула Александра.

– Врать ему вроде незачем… – В трубке послышался горестный глубокий вздох. – Он подошел, когда полиция уже уезжать собралась. Тело увезли, народ весь разошелся. Никто его за язык не тянул. Говорит, шел утром рано к станции, а впереди – две женщины, говорили о чем-то. Вполне себе по-дружески. А потом, когда появился поезд, они остановились и стали пережидать. Женщина, которая была в красной куртке, вдруг толкнула другую, и та упала между двумя последними вагонами…

– А куда делась эта женщина в красной куртке?!

– Виктор говорит, убежала.

– Что же он сразу в полицию не позвонил?! И к телу не подошел?! Может, Марина была еще жива?!

– Я же говорю, – голос Елены зазвучал раздраженно, словно ей надоело удовлетворять мелочное любопытство собеседницы, – Виктор пропойца, человек слабый, больной. Ему уже многое все равно. К тому же он предпочитает ни во что не ввязываться. Заговорил хотя бы, и за это спасибо.