Триумф королевы, или Замуж за палача (СИ)

Лезвие с легкостью вспороло кожу, тонкая струйка крови потекла от сгиба локтя по предплечью. Макс привычно поморщился:

— Не переусердствуйте, мне и так досталось в последние дни.

Невысокий седой мужчина с лицом, сморщенным, как печеное яблоко, одной рукой прижал к ране стеклянную колбу, а второй ловко распустил стягивающий плечо Штрогге плетеный кожаный шнур:

— Если ищите, кому бы поплакаться о своей грустной судьбе, то ошиблись адресом. Я никогда ничего не делаю зря, извольте терпеть.

Он подхватил с медного подноса заранее приготовленный кусок чистой холстины, убрал колбу, прижал тканью рану, согнул руку Штрогге, зафиксировав локоть. Мазнул взглядом по бледному Максу и вдруг довольно ощутимо хлопнул его раскрытой ладонью по щеке:

— Только обмороков мне тут и не хватает. Что за девичьи выбрыки? Если такая малость валит вас с ног, то не стоило являться.

— Не хотите пойти ко мне в помощники? — поинтересовался мэтр, сглатывая ком подкатывающей тошноты. — У вас неплохо получается.

— Вам меня учить нечему. Ждите тут и не вставайте. — Он неторопливо вышел из крохотной, скудно обставленной комнаты. Неровные шаги удалились и стихли в глубине дома, затем раздались вновь. — Вот, — старик сунул Максу парящую глиняную кружку. — Всё до капли.

— Что это? — Макс подозрительно втянул резкий травянистый запах.

— Манжетка, крапива, тысячелистник, бадан и кровохлебка. И еще немного мёда. То, что действительно стоит принимать в вашем состоянии вместо того, чтобы хлебать ту демоническую дрянь, что вы мне показывали.

— Эта дрянь — отличный способ усилить регенерацию тканей. — Вкус у напитка оказался неприятным несмотря на медовую нотку. — И обезболить.

— Угу. А еще выжечь нутро и ненормально стимулировать тело, крадя у вас недели, если не месяцы жизни. Я помню результаты экспериментов.

— Не так уж выжигает… Ну, то есть, это меньшее из зол. И потом, это тело не так-то легко уничтожить.

— Оно и видно.

Он смерил Макса насмешливым взглядом и махнул рукой, явно отдавая предпочтение делу, а не словам. Кряхтя и поругиваясь в полголоса, старик устроился около стола, заставленного десятками колб и странного вида приборов и принялся возиться со свежим образцом крови. На первый взгляд тут царил беспорядок, однако Макс уже убедился, что это впечатление обманчиво. Оптические линзы, устройства для сепарации и комнатная горелка размещались справа, ближе к окну. Щипцы, стеклянные трубочки для помешивания, ступка, подносы, чистые емкости, стойки с образцами — слева. Еще в комнате был шкафчик с плотными дверцами, где хранились всевозможные экстракты и минеральные примеси, боящиеся света, стул самого аптекаря, стул для пациентов — и всё. Ни книг по анатомии, ни манускриптов с рецептами и старинных пергаментов, ни даже листов для записей.

«Все знания находятся тут, — предупредил старик в их первую встречу, постучав скрюченным пальцем по своему лбу. — Ни один дознаватель не найдет доказательств спорных исследований. Ни один из клиентов не получит результаты без полной оплаты. Отличная гарантия мой долгой и безбедной жизни».

С этим утверждением Штрогге тогда не согласился, но промолчал, позволив ворчливому аптекарю открыть правду самостоятельно. Надо сказать, растерянность и страх от осознания правды, отразившиеся на лице старика, окупили долгие недели молчаливого терпения Макса. Впрочем, к чести аптекаря, он довольно быстро справился с потрясением и вцепился в заказчика мертвой хваткой. Еще бы! Шанс не просто изучить линаара, а провести на нам целую серию щедро оплаченных экспериментов — что может быть привлекательнее для гения, стоящего одной ногой за гранью безумия?

— Что с вашей способностью к трансформации? Практиковались?

Макс покосился на собственную руку, с трудом удерживаясь от искушения призвать магию, но направить её не вглубь чьего-то съежившегося от страха разума, а на собственные конечности:

— Немного. Удалось изменить форму пальцев и ногтей более чем на две секунды.

— Какая расплата? — буднично поинтересовался старик, но Макс отлично уловил нотки удовлетворения в его голосе.

— Частичная потеря подвижности от кисти до локтя. Онемение кожи, болевые ощущения в мышцах.

— Быстро прошло?

— За пару часов.

Старик присвистнул и обернулся. На сей раз его лицо буквально сияло от радости.

— Выходит, я был прав… — торжествующе констатировал он. — Ограничения печати не так уж непреодолимы, а при должном упорстве можно уменьшить негативные последствия её взлома.

Аптекарь вновь отвернулся к столу, смешал в колбе две прозрачные жидкости, затем влил туда ровно одну каплю крови линаара, поджег горелку, несколько раз провел стеклянной колбой по язычку пламени, прогревая материалы, затем поднял сосуд так, чтобы на него падал солнечный свет, и стал ждать. Бледно-розовый раствор плавно изменил цвет до ярко-синего и, кажется, затвердел.

— Тишина, — довольно грубо приказал аптекарь, а потом поднес колбу к уху и слегка ударил по ней кончиком ногтя.