Триумф непослушания (СИ)

Ян снял фуражку с голубым оттенком и поправил рыжие волосы. Весь лоб пропитался липким потом, а ладонь слегка подрагивала. Густой лес заполонили выстрелы и взрывы. Сопротивление было. Но, в отличие от наступления хартийцев, сопротивление неорганизованное. Нужно было назначить место сбора и идти на прорыв, но как это можно сообщить, если глушили связь? Ян понимал одно — если он что-то не придумает и не соединиться с остальными частями второй дивизии, то через несколько часов его короткая карьера офицера подойдёт к концу.

Горькие размышления капитана прервал прибежавший адъютант с посланием:

— Господин капитан, вам послание от полковника!

— Полковника Буткевича?

— Так точно!

Не долго думая, Ян вырвал клочок бумаги из рук адъютанта и прочитал послание. Оно состояло всего из нескольких фраз:

«Полковой оркестр. Музыка как можно громче. Музыка на месте сбора».

— Вот же Йорис! — воскликнул капитан. — Голова! Быстро! Полковой оркестр ко мне!

Стройные ряды барабанщиков, духовиков, ударников, под руководством дирижёра оперативно прибыли в местоположение штаба. Музыканты в зелёных мундирах были напуганы, но готовые выполнить любой приказ.

— Капрал, — Ян обнял за плечи молодого дирижёра. — Родной. Играй. Играй как будто больше никогда ничего не сможешь сыграть!

— Что играть, господин капитан?

— Ты откуда, капрал?

— Из Марселя, господин капитан.

— Серьёзно? — удивился Ян. — Вот это тебя занесло. Что же, — ухмыльнулся он, — тогда играй Марсельезу!

Дирижёр расплылся в улыбке, отдал честь и развернулся к оркестру. Музыканты времени не теряли и уже были готовы начать спасительный концерт.

Рокот выстрелов заглушила барабанная дробь, высокий тембр тромбонов и туб, приправленные всплеском металлических тарелок. У музыкантов дрожало дыхание и руки, но они играли. Играли так, будто они лучший оркестр во всей армии Конфедерации. Играли музыку свободы и триумфа над тиранией. Играли, веря, что тем самым вносят свой вклад в победу.

Оркестр сыграл три куплета. Затем ещё раз. И ещё. Сначала из лесных чащ на звук музыки выходило по несколько солдат Конфедерации. На их смену отряды, а за ними взводы. Услышав знакомую мелодию, подразделения отступали к точке сбора. Между деревьев капитану мелькали знакомые лица. Они сменялись вовсе чуждыми. Подразделения из его полка перемешались с другими. Но это было неважно. Перед Яном становились грязные, пропахшие порохом и копотью командиры подразделений и докладывали о боевой готовности. Пусть они и чертовски устали, но в их глазах было видно, что они счастливы соединиться со своими.

А оркестр продолжал играть. Продолжал служить путеводным маяком заблудившемся отрядам.

На рассвете музыка умолкла. Под руководством Яна насчитывалось почти две тысячи солдат. Они молчаливо ожидали его приказаний.

Ян вскочил на груду использованных ящиков для боеприпасов. Историки опишут этот момент с присущим пафосом и романтизацией. На деле же капитан настолько устал, что едва не свалился с неустойчивой опоры. Он окинул замученными глазами отряды и громко закричал:

— Хартийцы наивно думали, что их здесь будут встречать с хлебом и солью! Что едва их увидят солдаты Конфедерации, то разбегутся, не оказывая сопротивления! Они ошибаются. Ведь они ошибаются?

— Да! — дружно закричали солдаты.

— Я вас не слышу!

— Да! — ещё громче закричали бойцы.

— Тогда сделаем так, чтобы они пожалели, что сюда сунулись!

Ян вскинул штурмовую винтовку над головой, спрыгнул с ящиков и повёл солдат в атаку.

— За мной! — взревел капитан. — Пленных не брать!

***

Морские волны омывали высокий борт линкора, доставая брызгами до выдолбленной надписи «Хартия». Пятьдесят тысяч тон стали. Четыре орудийных башни, где в каждой по три трёхсот пяти миллиметровых орудия, способных одним залпом потопить любой корабль или стереть с лица земли небольшой город. Ранние чертежи линкора предполагали так же установку восьми баллистических ракет, но все данные об их использование были безвозвратно утеряны, поэтому на их место установили дополнительные системы ПВО, сделав «Хартию» самым защищённым кораблём в мире. Экипаж корабля составлял две тысячи человек, занимая две трети всего личного состава «Морзе группы». Командовал кораблём лично адмирал флота Хартии — Эрих Дёнец.

Корабль кружил рядом с крошечным полуостровом Хель, словно проголодавшаяся акула вокруг маленькой рыбёшки. Гарнизон полуострова в составе тринадцати человек ожидал приказов командира.

Утренние солнце скрылось за тёмными грозовыми тучами и разразился дождь. Солдаты промокли до нитки, но стойко терпели буйство стихии, безмолвно наблюдая за огромной стальной машиной. Многие дрожали, сами не понимая от чего именно: от ледяного ветра или от чистого животного страха перед более сильным и могущественным врагом.

Ночью по радиопереговорам сообщили о вторжении Хартии. С тех пор в эфире стояла тишина. Командир гарнизона пытался предупредить береговую охрану о линкоре, но всё бестолку. Связь глушили, не давая возможности связаться с большой землёй.