Триумф Рози

— Ничего-ничего, — проговорила моя мать. — У меня они вечно спрашивали что-нибудь такое. Все трое.

— А от папиной сестры что-нибудь сохранили? — тут же поинтересовался Хадсон.

Мать, не говоря ни слова, встала и ушла на кухню.

Рози явно рассердилась.

— Я же сказала — хватит. Но ты все не унимался. Теперь ты расстроил бабушку.

Хадсон залился слезами, и тут мама вернулась и обняла его, что лишь усугубило его страдания.

— Никакой боли, совсем. Спасибо науке, — произнес отец. — Как там продвигается езда на велосипеде? — спросил он у Хадсона, которому явно пошел на пользу тайм-аут в саду.

— Плохо.

— Учебные колесики?

— Ага. Когда они стояли, было легко.

— Скажи своему отцу, чтоб забыл про учебные колеса. — Я находился в той же комнате и мог услышать данную рекомендацию, минуя промежуточные инстанции, так что это «скажи своему отцу» не имело никакого смысла. Я решил, что болезнь сказывается на отцовских когнитивных способностях. — Твой папа вечно хотел эти колесики, но ты у него спроси, как он в итоге научился ездить.

Невероятно, но факт: хотя в конце концов я освоил велосипед, я не знал ответа на этот вопрос. Помнил, как тренировался, но совершенно не помнил тот прорыв, что позволил преодолеть проблему падений.

— Если он сам не вспомнит к следующему разу, когда мы увидимся, я тебе расскажу. Но не затягивай с этим. — Он указал на меня: — В следующий раз привези мне диск с бетховенским опусом номер сто двадцать пять. Это Девятая симфония. Дирижер Карл Бём, тысяча девятьсот восьмидесятый год. Именно эту версию. Запомнить сможешь?

Я бросил взгляд на стойку с дисками:

— Но я думал — мама тебе уже все купила.

— Она купила фон Караяна, комплект семьдесят седьмого. А я не прочь послушать, как кто-нибудь еще берется за Девятую. Только не говори матери, а то расстроится.

— Я могу ее скачать, — заявил Хадсон.

— Спасибо, но я уже слишком стар для всяких штук, которые не могу взять в руки. — Он снова указал на меня: — Не затягивай!

В течение некоторого времени я пытался вспомнить, как же я научился ездить на велосипеде, и с тревогой осознал, что, по-видимому, утратил или подавил это воспоминание. В конце концов я обратился за помощью к Клодии.

— Почему тебя это так беспокоит? — спросила она. — Сколько тебе было, когда ты научился?

— Одиннадцать. Я только пошел в старшие классы. Я это помню, так как всю первую половину года приходилось добираться до школы пешком.

— Сорок лет прошло. Ты наверняка массу всего перезабыл из тех времен.

— Во-первых, у меня хорошая память. Во-вторых, освоение велосипеда — это немаловажное достижение, и я приблизительно помню, когда оно произошло. В-третьих, я помню, как возрасте восьми лет мне не удавалось научиться и я оставил попытки.

— И все-таки почему для тебя это так важно?

— Мне надо научить Хадсона, и я хочу вспомнить методику обучения. Поскольку он тоже испытывает трудности.

— Нельзя же считать, что сработает такой же подход… — Она засмеялась. — Хотя, может, и сработает. Видимо, ты просто забыл. Не все же имеет глубинные психологические причины. Хотя ты думаешь, что сейчас — тот самый случай, да?

— Возможно.

— Ну, я могу тебя направить на гипноз. Или сказать, что это, скорее всего, само вспомнится, поскольку ты начал рыться в памяти. Но есть способ полегче. Конечно, та причина, по которой ты к нему не прибегаешь, тоже может иметь глубинные психологические основания…

— Ты выражаешься туманно.

— Самый простой способ — спросить у твоего отца.

Я не планировал посещать школьный фестиваль плавания. У Хадсона имелась медицинская справка, освобождавшая его от подобных видов спорта из-за боязни погружать голову в воду. Возможно, это была наследственная черта: я всегда с большой неприязнью относился к погружениям в жидкость, и Рози тоже не соответствовала представлениям о типичном австралийце, который испытывает наслаждение от того, что его глаза и ноздри залиты морской влагой.

Но Хадсон пригласил нас обоих присутствовать на этом мероприятии — возможно, чтобы не привлекать особого внимания к тому факту, что он не участвует в соревнованиях. Рози должна была выполнить ряд обязательств, связанных с работой, так что я один явился в Аквацентр, который школа арендовала для фестиваля. И с удивлением встретил там Фила.

— Школьный спорт. Как хозяин фитнес-клуба я должен поприсутствовать, положение обязывает, — объяснил он. — Хадсон говорит, они ему тоже подыскали занятие.

Разумеется. На таких соревнованиях всегда требуются распорядители, арбитры и протоколисты. Эти роли дают опыт организационной работы, наблюдения за процессами, их документирования — ценных навыков для будущих ученых. Важно, чтобы родители поддерживали эти интеллектуальные устремления не меньше, чем физические состязания.

Мы с Филом немного поговорили, пока соревновались самые младшие. Какое-то время Хадсон держал веревку, служившую финишной чертой для пловцов, которым не требовалось преодолевать всю пятидесятиметровую дорожку бассейна.