Тривейн

— Второй раз я услышал то же самое в Нью-Йорке, в «Уолдорфе». У меня состоялся там занятный разговор с Ароном Грином и Йаном Гамильтоном. Я подумал было, что выиграл. И вот результат — тот вариант доклада, который вы прочитали. Гамильтон утверждал, что на второй срок вам уже не хватит жизни, что вы выдвинете на свое место либо вице-президента, либо губернатора Нью-Йорка. Ни одна из этих кандидатур их не устраивала.

— Опять Сцилла и Харибда, а, Билл?

— Они слишком многое себе позволяют!

— Всегда позволяли. Да не трогайте вы их лучше!

— Понятно.

Тривейн с интересом наблюдал разыгрываемую между двумя старейшинами партию.

— А мне непонятно, господин президент: как вы можете говорить такое? Этих людей следовало бы...

— Мы еще к этому вернемся, мистер Тривейн, — остановил его президент. — У меня к вам последний вопрос: когда вы узнали, что вас используют? Причем используют мастерски, как я теперь понимаю.

— Меня натолкнул на эту мысль Пол Боннер.

— Кто?

— Майор Пол Боннер.

— А, тот, из Пентагона, — понимающе протянул президент. — Тот самый, что убил человека в вашем поместье в Коннектикуте?

— Да, сэр. И спас мне жизнь. Обвинение в убийстве с него снято, теперь предстоит трибунал: хотят с позором выставить его вон...

— Вы считаете это несправедливым?

— Да. Я не всегда согласен с майором, но...

— Я займусь этим делом, — быстро проговорил президент, делая пометку в блокноте. — Так что сказал вам ваш Боннер?

Эндрю немного помолчал, чтобы собраться с мыслями: он должен говорить четко и быть абсолютно точным. Должен — ради Боннера.

— Бригадный генерал Лестер Купер утверждал, что я кандидат от Пентагона. Генерал был взволнован и подавлен одновременно. Ирония ситуации для Боннера заключается в том, — Тривейн секунду помедлил, — что трибунал может быть отменен только решением президента...

— О Господи, — устало выдохнул Хилл.

— И что же дальше?

— Я не видел смысла в происходящем. Свою встречу с Грином и Гамильтоном я расценивал как успех, как их капитуляцию. Я был уверен в двух положениях: во-первых, я не их кандидат и, во-вторых, — они приняли мои условия и собираются отойти от дел... Но то, что сказал мне Боннер, противоречило всему, во что я верил.

— Итак, вы встретились с Купером, — сказал президент.

— Да. И выяснил, что не просто являюсь кандидатом от Пентагона, а значит, и от «Дженис индастриз», но изначально был им! Все военные ресурсы — армейская военная разведка, тайные промышленные группировки, даже международные службы, занимающиеся выборами, — все были подключены, чтобы обеспечить мне победу на выборах. Система управления, профсоюзы, все блоки... «Дженис» позаботилась обо всем. И Нью-Йорк не возражал. Все они энергично взялись протаскивать меня. Если бы это произошло — упаси Бог! — мне пришел бы конец. Чтобы стать независимым, чтобы разоблачить их полностью, пришлось бы разоблачать самого себя.

— То есть либо опорочить вас лично, либо, упаси Бог, разрушить веру людей в их правительство, — закончил его мысль президент.

— Они шли на серьезный риск, — проговорил Хилл. — Не похоже на них.

— А что они еще могли сделать, Билл? Подкупить его не удалось. Убедить тоже. Если бы наш молодой друг не пришел к ним, они сами пришли бы к нему. И сошлись бы на том же самом решении. Все это напоминает экономический хаос. Я бы подписался под этим, а вы?

— Вы говорите так, словно все о них знаете.

— В значительной степени, да. Не все, конечно. Думаю, что вы натолкнулись на факты, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Что ж, надо собрать инструктивное совещание. Конечно, секретное.

— Секретное? Но это невозможно! Необходимо выступить публично!

— Еще день назад вы думали иначе.

— Но ситуация изменилась.

— Я прочел доклад и нашел его полностью отвечающим нашим требованиям.

— Это не так, сэр. Вчера ночью я пять часов провел вместе с человеком по фамилии Годдард.

— Опять «Дженис»... Президент филиала в Сан-Франциско, — нехотя объяснил Уильям Хилл, отвечая на вопросительный взгляд президента.

— Он приехал из Сан-Франциско с четырьмя портфелями, доверху набитыми материалами по «Дженис» — за годы ее деятельности. Добрая половина из них никогда не публиковалась.

— Уверен, что вы расскажете об этом на брифинге. Как добавление к докладу.

— Нет. Не могу! Не могу принять это.

— Придется согласиться! — Президент внезапно повысил голос. — Придется, поскольку решение принято здесь, в этом кабинете.

— Но вы не можете на нем настаивать. Вы не можете управлять мной!