Трижды пестрый кот мяукнул

Но не успела я договорить, как Карла запела — сначала ее голос дрожал. Она сочиняла жутковатую мелодию на ходу, и у меня мурашки бежали по коже.

Поселимся в нем мы с тобою вдвоем,
Нам будет с тобою не тесно!

И так далее.

На словах «с тобою вдвоем» Карла вскочила на ноги и обняла меня так, что кости затрещали.

Я перестаралась.

— Бедняжка, — сказала я почти искренне и добавила: — Все читали «Лошадкин домик».

Я подождала, пока она перестанет хлюпать носом.

— Или им читали. Думаю, тебе тоже.

Она просияла. Утерла глаза кружевными рукавами.

— На самом деле моя тетя Луиза была знакома с Оливером Инчболдом. Представляешь? Он был по уши в нее влюблен. По крайней мере так она рассказывала.

— Оливер Инчболд? Должно быть, они были совсем юными.

Насколько я помнила по старым пыльным выпускам «Книгочея» и «Иллюстрированных лондонских новостей», заполонивших буфеты и щели Букшоу, Инчболд всю жизнь был счастливо женат на какой-то светловолосой леди, которая целыми днями вязала мешочки для моряков и митенки для бездомных.

— Это было не так давно, — ответила Карла. — Незадолго до его смерти. Тетя Луиза работала в издательстве, где он печатался, и…

— В «Ланселот Гэт» на Бедфорд-сквер в Лондоне? — выпалила я.

— Верно, — подтвердила Карла. — Откуда ты знаешь?

Я с умным видом постучала указательным пальцем по виску.

— Держу ушки на макушке, — сказала я. Хотя в моих словах не было ни капли смысла, я видела, что они произвели на нее впечатление. — Расскажи мне о тете Луизе. Должно быть, она была потрясающая. Работать в издательстве, надо же.

— О да. Несколько лет назад она погибла в Средиземном море. Поломка акваланга.

— Чего?

— Акваланг. Это такая штука, которая позволяет дышать под водой. Она ныряла вместе с Жаком Кусто, чтобы увидеть обломки римского корабля.

— Кошмар! — воскликнула я совершенно искренне. — Мои соболезнования.

— Все в порядке, — сказала Карла. — Она всегда говорила, что предпочтет умереть по пути на луну, а не попасть под автобус. Полагаю, так все и случилось. Тетушка Луиза всегда была искательницей приключений, как говорила мама.

От Даффи я знала, что это словосочетание имеет разные смыслы.

— Как-нибудь я покажу тебе фотографию, если захочешь. Она курит трубку Эйнштейна, а он в ее тапочках.

— Ничего себе! — сказала я.

— Она была такая. Сумасбродка, как говорила мама. Учила Черчилля танцевать румбу и обыгрывала автора «Дживса» в крокет.

— Вудхауса, — уточнила я. Даффи вечно о нем говорила и хихикала посреди ночи, когда предполагалось, что она спит.

— Да. Тетушка Лу — все звали ее Лу, даже мать — знала всех, кто представлял хоть какой-то интерес. Она была невероятно популярна в определенных кругах.

— Ясно. — Надо проконсультироваться с Даффи, обладательницей сверхъестественной способности читать между строк. Пусть даже придется заключить с ней мирный договор, оно того стоит.

— Знаешь, почему я тебе завидую? — спросила я.

Это один из тех хитрых вопросов, на которые еще никто никогда не ответил «Да». Если вам нужен ответ «Нет» для поддержания беседы — вот вам способ.

— Нет, — ответила Карла. — Скажи.

— Готова поспорить, она читала тебе вслух, твоя тетушка Лу. Оливера Инчболда и другие истории. Разве это не чудесно — думать о том, что она, наверное, собственными ушами слышала эти стихи от него самого? А теперь ты слушаешь ее. Должно быть, какое это удовольствие — знакомиться с его стихами практически из первых рук?

Изрядное преувеличение, но Карла значительно приободрилась.

— О да! — выдохнула она. — Я умоляла ее снова и снова рассказывать о том, как они катались на лодке, пили чай в Кембридже, о джаз-банде «Диксиленд», выступавшей на Ипподроме. О часах, проведенных в клубе «Кубла Хан» в Сохо.

— А о Криспиане Крампете? — спросила я.

Карла закрыла глаза, откинула глаза и затянула речитатив:

Криспиан дал трехколесному другу
Имя, но эти крестины — секрет!
«Несравненный, бесценный, один во Вселенной,
Мой Вело-и-бело-и-дело-сипед!»

— Чепуха, да? — внезапно спросила Карла.

Я ничего не стала говорить, но на мой вкус это лучшее стихотворение, принадлежащее перу Оливера Инчболда. Поскольку я самолично провела ритуал крещения над своим велосипедом, эти строчки пробирали меня до глубины души.

— Некоторые люди мало нуждаются в обществе себе подобных, — произнесла я, словно в никуда, и Карла стиснула мою ладонь. — Тетушка Лу явно к ним не относилась.

— Да, — подтвердила Карла. — Ее все любили. Ее сравнивали с теплым летним ветерком. Когда она умерла, почтальон принес мне целый мешок соболезнований. Такая трагедия.

— Но Оливер Инчболд уже умер к тому времени? — спросила я.

— О да. Уже несколько лет как. На самом деле именно тетушку Лу пригласили на опознание.

— Неужели? — я не смогла сдержать любопытство. — Откуда ты знаешь?

— Она мне рассказывала. «Именно меня пригласили на опознание». Это точные ее слова. Я их запомнила.

Мои мысли завертелись вихрем.