Трижды приговоренный… Повесть о Георгии Димитрове

Они встретились с Иваном много лет назад, еще до стачки 1906 года, когда горняки Перника сумели продержаться тридцать пять дней. Партия тогда обратила особое внимание на организацию революционных профсоюзов. Администрация Перникской шахты увольняла тех рабочих, которые требовали создания профсоюза. Тогда ЦК послало в Перник Георгия. Однажды он заговорил с группой молодых шахтеров о профсоюзе. К нему подскочил парень в грубошерстных сужающихся книзу и широких в пояснице крестьянских штанах — потури и неказистой обуви.

— Чего тебе здесь нужно? — крикнул он. — Не подбивай нас на плохое дело. За это увольняют с шахты, а у меня двое детей. Ты приехал и уедешь, а мы куда денемся?.. Уходи, если не хочешь испробовать моих кулаков!..

Георгий понял, что парень слишком возбужден и не стал с ним спорить. Позднее ему все-таки удалось организовать рабочую комиссию из старых шахтеров. И вот как-то, уже летом 1906 года, после заседания рабочей комиссии Георгий уехал из Перника в Софию. Ему хотелось проведать Любу, с которой они еще не были женаты, в то время белошвейку, активистку профсоюза швейных работников. Вечером она оказалась занята в профсоюзном комитете. Георгий не захотел ей мешать и договорился о встрече на следующий день в сквере у храма святого Николы. Поздно ночью к нему явился тот самый парень в потури и крестьянской обуви, который хотел испробовать на нем свои кулаки. Это был Иван. Парень не ожидал, что Димитров, к которому послали его, и человек, которого он ругал год назад, — одно и то же лицо. Иван был смущен, скороговоркой сообщил: после заседания рабочей комиссии, на котором был Димитров, администрация уволила ее членов. Комиссия в ответ объявила назавтра стачку. Как ни упрашивал Георгий посланца шахтеров закусить и переночевать, тот отказался и ушел обратно в Перник, до которого было тридцать километров. Георгию не удалось предупредить Любу, поезд уходил рано утром. «Она поймет, — убеждал он себя, — и не обидится, даже лучше, что так случилось. Пусть знает — легкой жизни со мной не будет…»

У вокзала в Пернике его встретили шахтеры с красными знаменами и отряд полиции. Шахтеры не подпустили к нему полицейских. Иван, почерневший от усталости, с ввалившимися за ночь глазами, был здесь же и потом не отходил от Георгия. Вечером он увел его ночевать в свой домик на косогоре.

На следующий день шахтеры привели к нему бледную, расстроенную Любу.

— О, Георгий, теперь я поверила, что ты жив! — воскликнула она.

Люба рассказала, что накануне вечером, не встретив Георгия в сквере и заподозрив недоброе, она пошла к его матери. От нее и узнала о забастовке шахтеров. А утром побежала к поезду. Через час они сидели в задней комнате корчмы, обедали вместе с комитетом забастовщиков. Георгий с нежностью смотрел на ее возбужденное счастливое лицо.

— Люба, тебе лучше уехать в Софию, — посоветовал он.

— Хорошо, — покорно сказала Люба, наклоняясь над тарелкой.

Он не мог сказать, что вместе с ним в Пернике ей будет небезопасно, не хотел, чтобы она боялась за него.

— Ты поможешь нам больше, если предложишь в своем профсоюзном комитете поддержать шахтеров, — пояснил он. — Я приеду к тебе, как только мы выиграем стачку.

— Хорошо, — снова сказала она, и глаза ее засветились лаской.

Люба уехала в Софию организовать помощь шахтерам. Трудной была их борьба. Для Георгия она чуть не окончилась трагически. Он не раз потом радовался, что Люба далеко от опасности и не знает всего, что случалось с ним.

Во время митинга появился конный отряд полиции. Офицер потребовал от Димитрова прекратить речь. Георгий вынул из кармана синюю книжку, поднял ее и, показывая офицеру, крикнул через головы рабочих, что конституция разрешает митинги. «Прежде чем запретить митинг, — заявил он, — нужно отменить законы государства». Офицер прокричал в ответ, что для бунтовщиков нет конституции. «Есть! — ответил Георгий в наступившей во время этого необычного спора зыбкой тишине. — Для рабочих есть еще и безработица, — продолжал он, — и голод, и болезни, и такие, как вы, которые расстреливают их. Все это есть для рабочих». Офицер дал знак своему отряду.

Иван первым бросился к полицейским, рабочие хлынули вслед за ним и оттеснили всадников от стола, на котором стоял Георгий. Он успел соскочить в толпу и скрыться. Пока полиция металась по шахте в поисках Димитрова, он оставался в доме Ивана.