Трижды приговоренный… Повесть о Георгии Димитрове

Год назад секретарь ЦК компартии Коларов пришел к министру Райко Даскалову, другу Стамболийского, и предупредил о готовящемся реакционном перевороте. Коларов от имени ЦК предлагал вооружить рабочих. «Будьте спокойны, — отвечал Райко Даскалов, — за пятнадцать минут до переворота мы вооружим вас. Если, конечно, произойдет переворот…» Коларов возразил: «Господин министр, я сомневаюсь, сможете ли вы получить в свое распоряжение эти пятнадцать минут». Военный министр ответил: «Будьте уверены, власть на своем посту». И вот теперь…

Отряд Стамболийского отступил. Стамболийский, стремясь избежать кровопролития, распустил крестьян по домам. Он все еще верил в силу парламентских выборов. Лишившись радиостанции, он не знал, что в ночь на 9 июня министров его правительства арестовали, и власть силой оружия захватил реакционный «конституционалистский блок», в который вошли представители всех буржуазных партий.

Во главе переворота втайне от всех, даже за спиной буржуазных партий, стоял «конвент десяти» — генерал Русев, генерал Вылков, адъютант царя и еще несколько могущественных контрреволюционеров, связанных с крупными экспортерами.

Стамболийский бежал в горы. Вечером в темноте он спустился в селение Голак. Бедный крестьянин, в дом которого постучался бывший министр-председатель, накормил его и приютил на ночь. Утром в пути он был узнан жителем деревни Ветрен и схвачен. Это произошло по соседству с местами, где Стамболийский в молодости поклялся отдать жизнь за крестьянское счастье, среди тех людей, которые почти боготворили его, избрали в парламент, но оказались бессильными в борьбе с реакционной (по сути фашистской) буржуазией.

Стамболийского втолкнули в автомобиль и отвезли в родное поместье. Здесь его передали в руки изверга капитана Харлакова. Когда свергнутого министра-председателя вели к его вилле со связанными за спиной руками, один из конвоиров, македонский головорез, националист, прыгнул на его сильные плечи. Стамболийский покачнулся, но не упал, продолжал идти. Потерявший человеческий облик палач, сидя верхом на Стамболийском, выхватил нож и с дикими криками стал наносить удары в спину и плечи жертвы.

В ночь на 15 июня Александра Стамболийского и его брата Басила убили. Голову Александра по царскому приказу отсекли и доставили в Софию царю, а изуродованное тело бросили в реку Марицу.

…Георгий вспоминал свои встречи со Стамболий-ским. С какой беспощадностью жизнь отомстила человеку, не пожелавшему считаться с ее законами. Трагическая гибель крестьянского вождя вновь и вновь заставляла Георгия искать союзников в неимоверно тяжелой борьбе…

Листаю первый том избранных произведений Георгия Димитрова, ищу работы, написанные вслед за убийством Стамболийского. Поразительно! Шесть статей о едином фронте, опубликованные 22, 23, 24, 27 августа, 1 и 7 сентября.

И во всех этих статьях осени двадцать третьего года Георгий Димитров предвосхищает тот поворот в политике Коминтерна, который произошел на VII конгрессе, спустя двенадцать лет, в 1935 году: он отстаивает идею единства всех демократических партий в борьбе с фашизмом, без отказа партий от своих политических платформ и конечных целей.

Казалось бы, обнаженная политика. А вместе с тем в этих статьях — весь Димитров, все его помыслы, вся сила его ума и сердца, вся его душа. Передо мной встает жизнь моего героя, я вспоминаю его многолетние политические и человеческие искания, с новой силой ощущаю любовь его к двум женщинам — жене и матери, их выстраданную и мудрую любовь к нему, вижу его схватки в Народном собрании, вновь и вновь думаю о его неустрашимости и непреоборимой устремленности к цели… И невольно мне вспоминаются слова Лермонтова: «История души человеческой… едва ли не интереснее и полезнее истории целого народа».

«История души человеческой» — это, по мысли Лермонтова, история целого поколения. И если говорить о Димитрове, об «истории его души» — это история того поколения, которое грудью встретило наступление фашизма и отбило первую атаку. Будут новые бои, и жизнь напишет историю уже иной души, иного поколения…

Да, может быть, наиболее сложной и драматичной страницей «истории души человеческой» были эти статьи Димитрова — статьи августа и сентября 1923 года…

VI

Никогда еще Люба не была так возбуждена, как в теплые дни и ночи разгоравшегося лета. Она постоянно ждала чего-то, но это «что-то» не приходило, и оттого напряжение ожидания с каждым днем возрастало. Ночами стреляли. Не раз Люба, просыпаясь, тревожно прислушивалась к шорохам за окном, ловила ровное дыхание спящего Георгия, не зная, будить ли его. Ей чудилось, что кто-то лезет через стену во дворик. Но никто не ломился в дверь, и она вскоре забывалась в чутком неспокойном сне. Как ни странно, болезнь ее в эти дни отступила. Казалось, что остаток душевных сил ее, до времени таившихся, где-то глубоко занялся ярким пламенем, и ничто уже не в силах было погасить этой, быть может, последней вспышки.