Тризна

Но что бы мы могли без науки? Вот оно, напротив, через Фонтанку – Николаевское инженерное училище, Михайловский замок, – мы же все взяли оттуда: гальванический подрыв у Шиллинга, стеклянную подрывную трубку у Власова… А сейчас там Яблочков колдует над своей электрической свечой, затмевающей солнце… Никогда я больше не чувствовал себя таким счастливым, как в те короткие годы, когда метался от науки к науке. Не опьяненным, не упоенным – просто счастливым, насколько это отпущено смертному. Но нет же, захотелось поиграть в Рахметова, в Занда, в Брута…

А вожак наш, Тарас, с детства играет в запорожца. И жандармам хочется поиграть – им тоже нужны шлемы, шишаки…

Прошел мимо, и ничего не дрогнуло, только проснувшийся скептический бесенок шепнул на ухо: так сейчас арест для тебя был бы спасением, виселицу ты еще не успел заслужить, а вот завтра уже получишь ее наверняка, если только на месте не прикончат. Нет, последнюю пулю непременно сохранить для себя…

Подумалось скучно, по-деловому. Но вот от чего впервые екнуло сердце: Цепной мост. Как я обмер от радости, когда самостоятельно вывел уравнение цепной линии. Отец не очень-то хотел нанимать для меня домашнего учителя – так глубоко забираться в интегралы и дифференциалы казалось ему не дворянским делом. Но когда этот волосатый нигилист в очочках и пледе сказал ему, что еще не встречал таких математических дарований, он заметно потеплел и к высшей математике, и к нигилистам. И все равно он предпочел бы отдать меня в училище правоведения – вот как раз и его колоннада справа. Композитора Чайковского его гений увлек из-за этих колонн в истинную красоту и высоту, а вот мои талантишки, видно, оказались слабоваты.