Трое

Они съели по сэндвичу, выпили пива, пялясь в экран телевизора, выставленного хозяином на барную стойку. Все каналы повторяли запись разрушения башен-близнецов двумя самолетами-террористами. Четверо посетителей наблюдали поверженный символ экономической мощи США, уподобившийся карточному домику.

Мари-Кастий спросила, где Этьен живет, и он ответил:

– Недалеко, в маленькой студии. А вы?

– Снимаю – в ожидании вас… – Она густо покраснела. – Простите за оговорку, я хотела сказать, что жду решения квартирного вопроса… Мне страшно быть одной сегодня вечером… Можно остаться с вами?

Этьен ей не поверил. Эта женщина ничего не боится, она мастерски к нему подкатывает. Она ему понравилась. Похожа на мальчишку, но чертовски женственная. Руки в кольцах, но обручального нет. Старше его лет на десять. Короткие светлые волосы, чувственный рот, зеленые глаза. Взгляд хищный, с примесью любопытства.

– Предупреждаю, у меня полный бардак, все мои «горничные» подсаживаются на анксиолитики[159].

Она последовала за ним, как собачка за хозяином. Внимательно рассмотрела гарсоньерку Этьена и не обнаружила следов жены или ребенка.

Он холостяк.

Мари-Кастий приняла мгновенное решение: нужно заарканить его, пока другая не подсуетилась, и действовать умно, «на цыпочках», а не нахрапом.

Мари-Кастий накидывает пеньюар и без стука входит к Луизе. Та не спит, пьет чай, сидя на подоконнике, и смотрит на улицу. Похоже, она ждала невестку.

– Давно он болен?

– Даже слишком.

– Ты знала, что он собирается уйти?

– Да.

– Вы поэтому собачились вчера?

– Да… Я уговаривала брата поговорить с тобой.

Мари-Кастий сжимает кулаки, из последних сил борясь со слезами. Душа разрывается от отчаяния и злобы.

– Валентин знает?

– Да. Прочел нашу с Этьеном переписку.

Мари-Кастий кажется, что весь мир сговорился, чтобы обмануть ее. Как будто она враг рода человеческого или слабое звено. Женщина, не способная принять правду.

– Правда, что ничего нельзя сделать?

Луиза сдается, мгновенно лишившись сил, как храбрый солдат, потерявший оружие на поле боя.

– Всегда можно попытаться. Он не излечится окончательно и бесповоротно, но можно продлить ему жизнь.

– Он знает?

– Я раз сто ему это повторила – он ничего не желает слушать.

– Он решил умереть. – Мари-Кастий констатирует факт. – Ты знаешь, где они?

– Понятия не имею.

– Я заслуживаю правды.

– Клянусь, что говорю правду. Я не знаю. Они стартовали ночью, втроем.

Мы приехали за Этьеном в четыре утра. Он ждал нас в конце улицы с рюкзаком на плече.

– Чья это машина? – спросил он у Нины.

– Моего любовника.

– У тебя есть любовник?

– Да.

– Нормальный мужик?

– Да.

Мне стоило усилий не встрять в разговор, и мы доехали до Макона в молчании. Этьен покусывал ноготь на большом пальце, изучая разложенную на коленях карту Европы. Он колебался между Италией и Грецией.

– Как долго я буду наслаждаться вашим обществом? – поинтересовался он.

– Я редко брала отпуск, начав работать в приюте.

– Сколько у нас времени?

– Сколько потребуется.

Этьен обернулся ко мне.

– А у тебя?

– Аналогично.

– В любом случае вечно это продолжаться не будет.

Его голос не дрогнул.

– Я хотел поблагодарить вас. И попросить прощения…

Мы не стали отвечать, а Этьен порылся в карманах, достал один евро и объявил:

– Орел – Греция, решка – Италия.

Он подбросил монету и шлепнул ее на тыльную сторону руки.

– Решка.

69

Октябрь 2000

Она давно не говорила Эмманюэлю всей правды. Он ждал ее в гостиной – сидел с недовольным видом на диване. Часы показывали 20:30. Кухарка приготовила картофельную запеканку с мясом и зеленый салат. Нина была вегетарианкой, так что ей оставалось есть верхний слой, соскребая пюре, хотя выглядела эта операция не слишком изысканно. Прислуга не таясь закатывала глаза, если Нина заводила разговор о приготовлении для нее отдельных блюд. Натали считала это блажью и бурчала себе под нос: «Оголодала бы, съела бы бифштекс как миленькая, горя она не знала, войны не пережила, вот и выделывается…»

«Можно подумать, ты ее пережила…» – думала Нина, но в спор не вступала, притворялась глухой.

– Я провела день в Лионе, – начала она. – Нужно было передать кое-что Этьену.

– Что за кое-что? – раздражился Маню.

– Одну старую вещь, я недавно ее нашла.

– А с телефоном что случилось? Я весь день пытался до тебя дозвониться.

– Забыла зарядить.

Муж Нины не выносил Этьена, слишком уж тот был хорош собой, слишком надменен, и от него всегда исходила спокойная сила. Но главное, этого мерзавца Нина любила, а к нему, супругу и господину, испытывала отвращение. Да, она все время улыбалась, но ее тело не умело врать.

Давно она имитирует оргазм? Многие женщины притворяются и не чувствуют ничего, кроме скуки и презрения.

Нина перестала чувствовать мужа. Во всех смыслах этого слова. Ее даже от запаха Маню тошнит, и она научилась дышать только ртом, когда он был рядом.

Утром она проснулась с готовым решением. «Я должна увидеться с Этьеном. Отдам письмо Клотильды и скажу правду о себе…»