«Трое на качелях» и другие пьесы

Розмэри. Мы жили в огромном доме на берегу моря… у нас всегда были огромные дома. Даже, когда меня отправили в клинику, у меня был отдельный от других дом, двухэтажный, посреди парка, и в нем никого, кроме меня. Не считая обслуги: сиделки, гардеробщицы, повара, хотя я в них совсем не нуждалась. Но так уж был устроен мой отец: он не потерпел бы, чтобы его дети – даже такой ребенок, как я… вычеркнутая им из его жизни – были, как все остальные. Я не должна была покидала этот дом. Я имела в своем распоряжении все, чего бы я не захотела, даже если я ничего не хотела и ни в чем не нуждалась. Если мне чего и не хватало в первое время, так это моих братьев и их друзей… их игр, их шуток и забав в бассейне, на теннисном корте, за обеденным столом, на прогулках. Но и их у меня пропало желание видеть, как только мне сделали операцию…

Альдо. Операцию?

Розмэри. Я сказала: операцию?

Альдо. Так мне послышалось…

Розмэри. Неправда! Это ты сказал: операция. Ты специально это сделал!

Альдо. Извини.

Розмэри. Мне у меня пропало желание, что-нибудь еще тебе рассказывать… О чем я говорила?

Альдо. О доме, в котором прошло твое детство.

Розмэри. Да. Там, где он располагался, всегда было солнечно. Я не помню, чтобы мне когда-нибудь было холодно, чтобы меня запирали в комнате. Мой отец всегда был дома, ему не надо было ходить на работу: мы были очень богаты. Как-то раз отец сказал, что когда он был молодым, он поставил перед собой задачу: оставить своим детям по миллиону долларов каждому. У него было девять детей.

Альдо. И что, у него получилось?

Розмэри. Более чем. Но ему и этого было мало. Он захотел, чтобы его дети стали первыми во всем, не только в учебе или спорте. Первыми в жизни. Я сам не стал, говорил он, но если у меня не получилось, получится у моего сына.

Альдо. Он имел в виду Джо?

Розмэри. Да, его так назвали в честь отца. Джо. Джо-юниор.

Альдо. Джо-юниор… звучит, словно его продолжение. Это тот, что погиб на войне?

Розмэри. Он. Когда пришло извести о его гибели, мой отец не произнес ни слова. Не знаю, был ли он этим потрясен, даже если внутри он и заливался слезами. Не могу сказать, потому что он молчал. Молчал долго, затем сказал: теперь дело за тобой, Джон. Это был его второй сын. Джон станет президентом Соединенных Штатов, сказал отец.

Альдо. И его тоже убили.

Розмэри(вспыхнув). Я тебе этого не говорила!

Альдо. Дорогая, об этом сказала история. Тебе не было нужды говорить мне это. К тому же, ты мне намекнула на это, недавно. Забыла, как потом расплакалась…

Розмэри. Прекрати!.. Да, Джона тоже убили. Я так гордилась им. Он был немного моложе меня… высокий, красивый, сильный, как мой отец, как все в семье… исключая меня.

Альдо. Я помню тот момент, когда услышал о его смерти. Думаю, радио и телестанции во всем мире прервали передачи и показали, как все произошло… машина медленно едет по улице, его голова, отброшенная ударом назад, жена обнимает его, и ускоряющая ход машина. Потом госпиталь, она в платье, забрызганном кровью… И ты не поверишь, но первое, о чем я подумал: ты смотри, совсем, как с моим отцом! Моего отца ведь тоже пытались застрелить. Это случилось вскоре после того, как мы вернулись в Италию. Война, наконец, закончилась, кончился московский холод и страхи и однажды в него стреляли. Он не умер, его спасли. Но когда я услышал по телевизору, что убили президента Соединенных Штатов, я подумал: как же так, почему его решили убить? Одно дело – мой отец, нищий, боролся за переустройство мира, за идеалы справедливости и просидел полжизни в тюрьме за эти идеалы. А этого-то за что? Он был богат, имел все, что можно себе позволить, и ничего не собирался менять в том мироустройстве, в каком он жил. Почему же его убили? А может это мир сошел с ума? Этот вопрос долго не давал мне покоя.

Розмэри. Тебе удалось найти ответ?

Альдо. Нет. Ответа я так и не нашел его. Я думал… думал о них вместе, о твоем брате, о моем отце… и об этом мире… и вдруг мне пришло в голову: стоп! А может быть, мир на самом деле нормален, а ненормален в нем – я?

Розмэри. Ты его осуждаешь? Я имею в виду моего отца.

Альдо. Я не осуждаю никого.

Розмэри. Как же никого? А своего отца – разве нет?

Альдо. Прекрати. Вопрос не в этом.

Розмэри. Ты сказал, у твоего отца были идеалы.

Альдо. Да, так.

Розмэри. Но и у моего отца тоже были идеалы. Он тоже был нищий. Когда он приплыл в Америку из Ирландии, у него не было даже пары носков на смену. Он тоже боролся и победил! И хотел, чтобы его дети достигли еще большего, чем он!

Альдо(агрессивно). Как ты? Или твои братья?

Розмэри(так же) А что я и мои братья?

Альдо. Он убил своих детей!

Розмэри. А что сделал с тобой твой отец?

Альдо(тихо). Может быть я просто, оказался недостойным его… Духу не хватило.