«Трое на качелях» и другие пьесы

Розмэри(с легким вызовом). Ну, а мой отец?

Альдо. Твой отец… Твой отец посылал рисковать жизнью своих сыновей.

Розмэри. Ты говоришь о вещах, о которых понятия не имеешь.

Альдо. Твой отец напоминает мне Мамашу Кураж.

Розмэри. Кого?

Альдо. Мамашу Кураж. Есть такая пьеса… или точнее, героиня одной пьесы, которую я читал однажды. Бертольда Брехта. У Мамаши Кураж была повозка с товарами. С ней она передвигалась вместе с каким-то войском во время то ли тридцатилетней, то ли столетней войны, не важно. Продавала, покупала. Для нее война означала работу и заработок. На этом она вырастила трех детей: двух парней и одну девушку. Парни «красивые и сильные», а дочь глухонемая и слабоумная. Мамаша была уверена, что всем обязана войне. И боялась даже подумать, что однажды может наступить мир… А потом случилось так, что погиб сначала один, затем второй сын, и наконец, глухонемая дочь. Война забрала всех ее детей.

Розмэри. Какое отношение это имеет к моему отцу!

Альдо. Я полагаю, он тоже не задумывался, чем все может кончится… он был убежден в том, что все в его кармане: богатство, успех, власть… А тем временем его сыновья… один за другим… как у Мамаши Кураж…

Розмэри. За исключением слабоумной дочери…

Альдо. … и без смягчающих вину обстоятельств, как у Мамаши Кураж.

Розмэри. Тебе не дано понять, какие амбиции может иметь отец по отношению к собственным сыновьям!

Альдо. Боже, спаси и сохрани нас от подобных амбиций, если они приносят такие результаты! Хорошо, что у моего их не было.

Розмэри. Зато имена моих братьев вошли в историю! Я горжусь ими! А вот твое…

Альдо. Да, моего имени нет ни в какой истории, и нет никого на свете, кто гордился бы мной. Это справедливо! Как и то, что это я, на самом деле, горжусь своим отцом! Но видишь ли? Если бы не было твоего отца… с его амбициями и с его деньгами… твой брат никогда не стал бы президентом Соединенных Штатов. Им бы обязательно стал кто-то другой. У страны доложен быть президент, так записано в Конституции. Но если бы мой отец не делал того, что делал: сражался, сидел по тюрьмам, страдал за свои идеалы… то дело, которому он себя посвятил: свобода, братство, равенство, не победило бы…

Розмари. А оно разве победило?

Альдо. Пока нет. Но оно победит. Непременно. Улавливаешь разницу?

Розмэри. Нет.

Альдо. Разница в том, что если мой отец жертвовал собой, то твой, в результате, пожертвовал тремя детьми… четырьмя, если считать тебя…

Розмэри. Меня не трогай, пожалуйста.

Альдо(продолжая). …и все ради того, чтобы сделать то, что в любом случае могли сделать другие. Чистая математика! А моего отца, если и можно упрекнуть в том, что он немного запустил своего сына, то исключительно ради дела, которое вместо него не смог бы сделать никто.

Розмэри. И у него получилось?

Альдо. Получилось что?

Розмэри. Построить тот мир, о котором ты говоришь? С господством свободы, равенства, братства…

Альдо. Нет, но он заставил человечество сделать шаг вперед. Небольшой, согласен. Даже очень маленький. Но это лучше, чем никакой. Здесь-то и зарыта собака: если бы идеи моего отца, скажем так, победили… реально… раз и навсегда победили во всем мире, твои братья были бы живы! Твой отец, даже побеждая, просто бы сбросил карты со стола! Победа здесь и сейчас, а не там и неизвестно когда…

Розмэри. У меня голова разболелась от всего, что ты тут наговорил.

Альдо. Прости! Со мной порой такое случается, говорю и говорю. Хотя болтливость совсем не в моем характере. По сути своей я человек необщительный… скорее, молчун. Я знаю это за собой, знаю, что нехорошо быть таким, и стараюсь походить на нормальных людей… но иногда, как видишь, перебираю.

Розмэри. У нас есть что-нибудь от головной боли?

Альдо. Сейчас посмотрю. (Идет к шкафчику, открывает, перебирает лекарства, находит нужное, наливает в стакан воду, бросает в него таблетку, затем протягивает стакан ей). И чтобы закончить тему, скажу: на самом деле, я никогда не чувствовал себя жертвой. Мысль об этом ни разу не посещала меня. Я прожил безмятежную жизнь. Сначала рядом с моей матерью

до самой ее смерти… потом в клинике… в пансионе, ни разу не покидая его и никогда не работая, потому что я ничего не умею делать. А после, когда умер и мой отец, я подумал: вот, теперь я в полном порядке, теперь мне вообще больше не о чем думать. Я полностью свободен!

Розмэри. У тебя не было других родственников?

Альдо. Нет.

Розмэри. А твоя сестра?

Альдо. Какая сестра?

Розмэри. Та, которая иногда приходила навещать тебя?

Альдо пристально смотрит на нее.