Трое против дебрей

Когда мы поселились на ручье, у нас было всего дюжины четыре разных капканов, и часть из них была негодной — у них либо ослабли пружины, либо еще что-нибудь вышло из строя. Теперь у нас было шестьсот капканов: нулевого размера на ондатру, первого номера — на куницу, второго — на норку, лису и ильку и третьего и четвертого номера — на рысь, волка и выдру. За последние годы я вложил в коллекцию капканов более тысячи долларов, заработанных потом и кровью, а теперь, когда Визи также имел свою охотничью территорию, нам приходилось объезжать гораздо больше земли и требовалось гораздо больше капканов.

Значительная часть капканов, подвешенных на елях в конце озера, была четвертого размера, но было там также и несколько капканов меньшего размера. Если охотник имеет большую территорию, он редко отвозит капканы обратно в дом после того, как кончается сезон охоты. Обычно он собирает их в связки и вешает под елями, где они и остаются до начала следующего сезона.

— Сколько у нас там капканов? — спросил Визи.

Я пошел к письменному столу и вытащил изрядно потрепанную амбарную книгу. Перелистав ее, я нашел страницу, на которой было записано, где находятся все наши капканы. Если капканы разбросаны связками по всей территории, дюжина — здесь, другая — там, их легко забыть, легко потерять, если не вести учета.

— Четыре с половиной дюжины под двумя елями, — сказал я.

К утру озеро возле дома было почти скрыто низким дымом.

За ночь дым опустился, и теперь он держался в каждом углублении. Лошади тоже смертельно боятся лесного пожара. И в то утро наши лошади на пастбище были такими же нервными, как недельные лосята, и почти такими же увертливыми. Даже принадлежавшая Лилиан толстобрюхая кобыла, которую мы всегда могли поймать без труда, убежала от нас. Лошади скакали галопом по пастбищу, стараясь держаться подальше от загона. Наконец Визи сумел загнать в угол забора старую кобылу, набросил на нее уздечку и ввел в загон. За ней потянулись и остальные.

Было уже почти одиннадцать, когда мы сели на лошадей. Солнце светило уже пять или шесть часов, и с запада снова дул крепкий ветер. Дым поднялся с земли и теперь зонтом висел над вершинами холмов.

Лилиан стояла у сарая, когда мы седлали лошадей, и в ее глазах затаилась тревога.

— Будьте осторожны, — казалось, ее губы произнесли эти слова против воли, хотя она и волновалась за нас.

Если Лилиан в лесу чего-то и боялась, то только пожаров. Она знала, как быстро распространяется пожар по густому ельнику. Она знала, например, что он может обогнать человека, идущего пешком. Она видела зайцев, сгоравших заживо, дикуш и воротничковых рябчиков с обгоревшими перьями и иглошерстов, притаившихся в верхушках деревьев, когда огонь был всего на расстоянии двух-трех ярдов от них. Она также знала, сколько избушек сгорело в лесу на полянах.

— Мы будем осторожны, — обещал я, — но, право же, не надо беспокоиться, мы только возьмем капканы, и все. Мы вернемся через пару часов. Огонь никогда не достигнет нас, бобровые запруды остановят его, прежде чем он доберется сюда, — добавил я, чтобы успокоить ее.

Это была наша единственная надежда, но и в ней я все же не был вполне уверен.

Нашим лошадям пришлось пересекать ручей вплавь в том месте, где он вытекал из озера Мелдрам. Ярдах в двухстах ниже озера бобры запрудили ручей, и вода в запруде слилась с озером. Я глянул вниз на плотину, затем вверх на озеро. Потом я обернулся, посмотрел на дом и подумал: «Какое счастье, что у нас есть бобры!»

Выбравшись из воды, мы пустили лошадей быстрым шагом. Если огонь доберется до другого конца озера Мелдрам раньше нас, капканы пропали.

— Интересно, кто поджег лес в этот раз? — вдруг спросил Визи как бы про себя.

— Какой-нибудь дурак, — ответил я. — Какой-нибудь дурак, который, наверное, хотел расчистить поляну в четыре или пять гектаров. Я думаю, это белые, а не индейцы.

Вблизи того места, где начался пожар, не было поселений индейцев.

— Почему лесничество ничего не предпринимает? — Визи хотелось поспорить. — Почему лесничество не поймает нескольких маньяков, которые беспрерывно кидают зажженные спички на лужайках, и не сделает так, чтобы они зажигали спички в тюрьме, а не в лесу?

— Что они могут сделать? — Мне в голову часто приходили те же мысли, но я лишь пожимал плечами. — Часто ли тебе или мне удавалось увидеть воочию, как кто-то поджигает лес? Никогда. А ведь мы все время в лесу. Если люди, живущие на доходы от природы, недостаточно умны, чтобы сохранить леса зелеными, ни одно государственное учреждение не сможет ничего поделать.

Дым становился все гуще. Мы проехали полпути вверх по озеру, обогнув заросли сосны и пихты и войдя в более густой ельник. Наши лошади были покрыты пеной, и их можно было заставить идти только ударами по крупу, а не уговорами. Они не хотели встречаться с дымом.