Трофей для братьев (СИ)

Мия до первых петухов оплакивала своё прошлое, настоящее и кажущееся ещё более беспросветным и мрачным будущее. Подушка её промолкла от слёз до последней нитки, прелестное личико опухло и покраснело, но ей плевать было, в каком виде она предстанет перед этим тираном и варваром во время утренней трапезы уже через пару часов.

Трапезы, от итогов которой будут зависеть жизни невинных людей, которые чудовищо цинично вложило в её хрупкие руки.

За окном бушевала метель, и в первый день морозного месяца (5) суровый Хордагард укрывало снежное кружево, а сугробы росли прямо на глазах. На земле разбойников и зверобоев полноценно вступала в свои права зимняя стужа.

Примечания от автора:

1) хирд (от сканд. hir?) — боевая дружина в Скандинавии эпохи викингов. Хирд подчинялся конунгу, ярлу или херсиру. Как правило, дружинники-хирдманны полностью повиновались вождю, представляя собой подобие семьи.

2) хаврёг (от сканд. havrog) — падающий ветер (шквал) во внутренних фиордах Норвегии, а также вызываемое им парение моря и морская дымка при фенах.

3) тевяк (от сканд. daevok) — длинномордый (он же серый) тюлень.

4) Мерсия — одно из семи королевств раннесредневековой Англии. В X веке почти все из них были захвачены и подчинены викингам.

5) Морозный месяц (от сканд. frermаnu?r ) — название конца ноября-начала декабря у обитателей Скандинавии и Исландии.

Глава VI: Шипы и Розы ?

ГЛАВА VI: ШИПЫ И РОЗЫ ?

? bi? ?earle scearp ?egna gehwilcum

onfeng is yfel ungemetum re?e

manna gehwilcum ?e him mid reste.

Шип жестоко остр к каждому

схватившемуся — он зло, безмерно суров

к человеку любому, что на нём отдыхает.

По холодному полу резиденции Сигурда Мия ступала ватными ногами — каждый их шаг приближал придуманное для неё жестоким правителем наказание. Единственным условием, о котором ярл обмолвился, стало следующее: не покидать своего места до конца трапезы и молчать, не издавать ни единого звука.

Что же он задумал? Будет стегать несчастных служанок хлыстами и розгами? Истязать иным способом? Или...

Вопреки жутким предсказаниям испуганной рабыни, внутри медового зала всё было слишком... обычно? Работницы уже застелили стол плотной красной скатертью с золотой бахромой, и пока одна из девушек расставляла по нему деревянную посуду, остальные поместили перед занявшей место на скамье Мией плошку с водой для мытья рук и несколько стеблей дикой мелиссы, что помогут освежить дыхание.

В чём же был подвох?

Потянувшись к чаше с водой и опустив туда ладони, Мия случайно коснулась своей ногой чего-то твёрдого. Сначала невольница решила, что это — ножка массивного стола, однако едва ли часть предмета интерьера могла дышать; под столом кто-то был! Нет, это был человеческий локоть.

Титанических усилий Мие стоило не вскрикнуть от неожиданности и сохранить молчание — она помнила о том, чем грозил любой изданный ей звук для жизней прислужниц.

Её лодыжку опять обдало чьим-тоо горячим дыханием, а мозолистая и грубая рука бесцеремонно подняла подол сарафана, а затем и нижней юбки. Устроившийся между её ног, прямо под столешницей и платьем, там оказался ярл.

Мужчина хищно облизнулся, готовя свою изощрённую месть, и мягким, но уверенным движением развёл в стороны колена Мии и скользнул своей головой ближе к женскому естеству невольницы.

Своды её пещеры были в каких-то нескольких дюймах от его лица. Викинг сначала любуется входом в грот, что кажется блестящим от влаги и будто натёртым воском, прежде чем наклоняется ещё ближе и вдыхает пьянящий запах женщины.

Аромат Мии заполняет его ноздри и будоражит кровь, и теперь ярл делает то единственное, что должен был сделать: легко касается алого, похожего на кружево лепестков розы, пространства между ног пленницы кончиком языка.

Похожий на тлетворного червя, на искусившего Еву в райском саду змея язык продолжает своё путешествие и скользит сквозь створки девичьей плоти и оказывается внутри сокрытого от взора остальных потайного места. Губы и бороду ярла орошает медвяный, слегка мутный нектар — он так и знал, что не оставит наглую девчонку равнодушной!

Тем временем ничего не подозревающие служанки продолжают помогать гостье с завтраком. Щедро намазав на ломти ячменного хлеба сливочное масло, одна из девушек протягивает угощение Мие, предлагая ей начать трапезу именно с этого бесхитростного, но сытного блюда.

Поблагодарив помощницу кивком, невольница берёт хлеб в руку. В этот момент её телом содрогается от удовольствия, а тонкие пальцы сжимаются, пронзая ногтями и светло-жёлтое густое масло, и тёплый, бархатный на ощупь мякиш.

Во что-то тёплое и мягкое сейчас было погружено и лицо Сигурда. Припав к её женской плоти, словно погибающий от жажды в пустыне путник к колодцу, он неистово целует её там и изучает своими губами каждую волну, каждую складку, каждую впадинку, не оставляя ни одного миллиметра без своего внимания.