Трофейная банка разбитая на дуэли

Левее вывески была прибита фанерная стрелка с красным словом "Библиотека". Она указывала на двухэтажный дом в конце двора. И Лодька пошел к нему по бугристым плитам среди которых белели мелкие ромашки.

Потянул тугую, с противовесом, дверь. В полутемном коридоре пахло книгами, книгами и книгами. Так же, как во взрослой библиотеке (Спасской церкви!), куда ходил с мамой. Желтая лампочка освещала крашеные, как в школе, двери. На левой — табличка "Читальный зал". Эта дверь открылась легко, Лодька шагнул.

— Здрасте...— это он девушке (или молодой тетеньке) — она что-то читала за солидной, похожей на магазинный прилавок стойкой. Славная такая, с пшеничной косой вокруг головы (если распустит — будет, как Стася). Девушка подняла лицо и сразу надела очки (а читала без них!).

— Доброе утро, первая ласточка... По-моему, ты новенький, я тебя не помню.

— Да... Я хотел спросить... Мне говорили, будто к вам можно записаться без документов. Просто приходить и читать. Правда?

— Совершеннейшая правда! Только я впишу в журнал твое имя и адрес. Это не секрет?

— Не секрет... — заулыбался Лодька. Подошел к стойке. Девушка, сняв очки, записала в конторской книге, где он живет и как зовут.

— А Всеволод — это как? Сева?

— Можно Сева. А лучше Лодька. То есть Лодя...

— Интересное имя... А я — Наталья Петровна. Есть еще Елена Климентьевна, моя сменщица, но она в отпуске, я пока тут одна... Что будем читать, Лодя?

"Шхуна "Колумб", писателя Трублаини", — готов был ответ. Но кто-то умный и находчивый словно толкнул читателя Глущенко под ребро.

— А... Я хочу спросить... может быть, у вас есть "Три мушкетера"?

Это он почти без надежды. В четырнадцать лет кто верит в чудеса? Но замечательная Наталья Петровна (скорее даже просто "Наташа", но ведь не скажешь это вслух) ответила понятливо, почти как заговорщица:

— Представь себе, есть. Единственный истерзанный экземпляр дожидается сегодняшнего читателя на полке. Тебе, Лодя, повезло...

И вот она, долгожданная книга! Толстенная, с разлохмаченными по краям листами, с тремя шпагами, оттиснутыми на размякшем коленкоре. Мечта и счастье... Лодька чуть не прижал распухший том к груди. Заоглядывался: где присесть?

— Забирайся на диван, — посоветовала Наталья Петровна. — вон там, в углу. Самое уютное место. Можешь даже сбросить башмаки и залезть с ногами. В библиотечных правилах нет на это строгого запрета.

Она была такая хорошая, что Лодька даже решился на дурашливое признание.

— С ногами нельзя. У меня в носке на пятке дырка...

— Что за беда! Я на твою пятку смотреть не буду, а больше никого нет.

Лодька устроился на покрытой мелкими трещинками клеенчатой обшивке. Диванные пружины струнно загудели в ответ на его возню. Лодька положил раскрытый том на диванный валик. Скинуть башмаки он сперва не решился, но скоро это случилось как-то само собой. Вместо брезентовых полуботинок оказались на Лодьке сапоги с отворотами и шпорами, а сам он — в седле. Закружили его тесные улицы, где слышалось цоканье подков и бередящее душу звяканье длинных клинков...

Мушкетерские дворы

Квадратные часы над стойкой с Натальей Петровной деликатно, с негромким дребезжаньем отмеряли быстротекучее время. И отметили половину третьего, когда закончилась "обмирательная" (до остановки дыхания!) история с алмазными подвесками и Мерлезонским балетом.

В читальном зале так никто больше и не появился. Солнце перемещалось по блестящим желтым столикам.

Наталья Петровна, которая полдня тоже что-то читала почти не отрываясь, окликнула Лодьку:

— Ты сидишь уже пять часов. Без обеда. Хочешь чаю с булочкой?

— Что!.. Ой, нет, спасибо...

Какой уж там чай! Лодьке хватало того, которым он утром необдуманно запил жареного карася. Пол-литровая кружка! Знать бы заранее... Грубое устройство человеческого организма не считается с миром литературных фантазий. Лодька понял, что дальнейшее промедление "чревато последствиями". Где спастись от этих последствий, Лодька спросить ни за что не решился бы.

Он сдал книжку Наталье Петровне. Пританцовывая, спросил:

— А завтра можно прийти?

— Ра-зу-ме-ет-ся! Иначе мое присутствие здесь теряет смысл. В июле занимались те, кто готовился к вступительным экзаменам, а сейчас как на вымершем острове... Если задержишься, не волнуйся, я отложу книгу...

— Спасибо! — И Лодька рванул во двор. Должна же где-нибудь там быть деревянная будочка специального назначения!.. Ага, вон она, за тополями!

...Обратно через двор Лодька не пошел. Пришлось бы шагать мимо окон "читалки", и его могла заметить Наталья Петровна, Сразу догадалась бы, почему он танцевал... "Мерлезонский балет" (хи-хи). Лодька оглянулся. В пяти шагах от будки стояла полуразрушенная кирпичная стена. В ней виднелась узкая дыра. К дыре вела по травке тропинка. Есть тропинка — есть путь! Куда-нибудь да приведет! Неизвестность — она всегда привлекательна. Особенно, если начитался приключений.

Лодька шагнул в дыру.