Троя

— Да, это я, мой друг. Очень рад познакомиться с тобой лично.

— Поразительно! Встретиться столь случайным образом…

— Не таким уж случайным, Манмут. Узнав, что тебя позовут в эту самоубийственную экспедицию, я сам напросился на приглашение.

— Самоубийственную?

— За пятьдесят с лишним юпитерианских лет, а это примерно шесть земных веков, — продолжал Астиг-Че, — мы не вступали в контакт с постлюдьми и ничего не знали об их намерениях. И нам это не нравится. Пора выслать экспедицию и разузнать, сильно ли изменилось положение этих существ в системе, не несут ли они прямой и непосредственной угрозы обитателям Галилеи… — Говорящий помолчал и веско прибавил: — Как мы подозреваем.

Стена за спиной европейского интегратора сделалась прозрачной, показывая громадный Юпитер, нависший над залитыми звёздным сиянием ледяными полями, потом затуманилась и явила взглядам величавый танец различных миров и спутников вокруг далёкого Солнца. Картинка резко увеличилась и сосредоточилась на системе Земли с её кольцами и Луной.

— Пятьсот земных лет наши приборы улавливают всё меньшие всплески активности в модулированном радио, нейтрино и гравитоническом спектрах. Я имею в виду полярное и экваториальное кольца планеты, то есть места поселения постлюдей, — произнёс Астиг-Че. — За последний век показатели упали до нуля. На самой Земле зафиксированы лишь остаточные следы — возможно, признаки деятельности роботов.

— А как насчёт горстки настоящих людей? Они выжили? — поинтересовался Ри По с Каллисто.

— Этого мы не знаем. — Европеец провёл ладонью по экрану, и всё окно заполнило изображение Земли.

Манмут затаил дыхание. Две трети планеты заливал солнечный свет. Сквозь подвижные массы белых облаков были видны голубые моря и остатки бурых материков. Европейский моравек никогда прежде не видел Землю, и ярчайшие, насыщенные краски потрясли его воображение.

— Картинка дана в реальном времени? — спросил Корос III.

— Да. Консорциум Пяти Лун соорудил небольшой оптический телескоп дальней космической связи сразу же за головной ударной волной. Ри По принимал участие в проекте.

— Извините за слабое разрешение, — вмешался каллистанец. — Но мы обратились к астрономии видимого света не далее как юпитерианский век тому назад, а с этой работой пришлось поспешить.

— Найдены какие-либо следы настоящих? — подал голос Орфу, прибавив по личной связи, специально для Манмута: — Потомков твоего любимого Шекспира…

— Пока ничего не известно, — ответил Астиг-Че. — Самое большое разрешение, доступное нам, — два километра. Ни признаков человеческой жизни, ни новых артефактов до сих пор не обнаружено. Только древние, давно нанесённые на карту развалины. Приборы улавливают слабую активность нейтрино-факсов, однако она может являться остаточной или чисто автоматической. Честно говоря, на данный момент люди нас не беспокоят. Чего нельзя сказать о постлюдях.

— Постой-ка. Моего Шекспира? — передал Манмут огромному ионийцу. — Ты имел в виду нашего?

— Прости, дружище. Как бы ни привлекали меня сонеты и даже пьесы твоего Барда, должен признаться, моя истинная страсть — творчество Пруста.

— Пруст? Этот эстет? Ты шутишь?

— Ни в коей мере. — В дозвуковом спектре личного луча связи раздались грохочущие раскаты: европеец расценил их как смех Орфу.

Между тем облачённый в ярко-жёлтые доспехи интегратор вывел на экран миллионы орбитальных поселений, торжественно описывающих круги неподалёку от земной поверхности. Переливаясь на солнце ослепительными бело-серебристыми огнями, они выглядели необыкновенно холодными. И пустыми.

— Никаких челноков. Ни единого случая факсирования между планетой и кольцами. И кстати, мост от колец до Марса, обнаруженный нами всего лишь двадцать юпитерианских или же двести сорок с чем-то земных лет назад, бесследно исчез.

— Полагаете, постлюди вымерли? — заговорил Корос III. — Или мигрировали?

— Мы засекли хронокластические, энергетические, квантовые и гравитационные приливы, — промолвил высокий, более человекообразный по сравнению с Манмутом, интегратор мягким, негромким, хорошо поставленным голосом. — Теперь наше внимание приковано к Марсу.

На экране возникла четвёртая планета.

Если Марс когда-нибудь и притягивал к себе внимание хозяина «Смуглой леди», то в лучшем случае весьма рассеянное. Где-то на задворках его памяти хранились голограммы и фотографии времён Потерянной Эпохи: красно-рыжий, словно изъеденный ржавчиной мир, ничего особенного.