Троя

Собираясь прервать собеседника, человек Потерянной Эпохи вежливо прокашливался: об этом любитель Шекспира узнал из книг и многочисленных записей. Сейчас он изобразил схожий звук.

— Прошу прощения за мою тупость, только каким образом «Смуглая леди» — так зовут моё судно — попадёт отсюда на Марс?

— Отнюдь не глупый вопрос, — возразил интегратор. — Орфу?

Гигантский вооружённый краб развернулся так, чтобы несметные чёрные окуляры смотрели на давнего друга.

— Вот уже сотни лет мы ничего не посылали ко Внутренним мирам. Обычная, старомодная доставка заняла бы половину юпитерианского года. Поэтому решено было прибегнуть к «ножницам».

Ри По беспокойно поёрзал в своей нише:

— Я думал, их используют только для межзвёздных исследований.

— Консорциум Пяти Лун взял на себя смелость создать прецедент, — ответил иониец.

— Полагаю, речь идёт о каком-нибудь космическом корабле, — вмешался Корос III. — Не станут же нас перебрасывать поодиночке и голышом, как цыплят из требуше?

Беззвучный хохот Орфу сотряс весь отсек; шутка явно пришлась по вкусу.

Манмуту пришлось срочно подключиться к общей связи. Выяснилось, что требуше — это созданная человеческим разумом Потерянной Эпохи, ещё до паровой цивилизации второго уровня, осадная машина. Механическое, но более мощное, чем простая катапульта, устройство способно было перебрасывать огромные валуны на целую милю.

— Корабль и в самом деле существует, — отозвался Астиг-Че. — Его конструкция позволяет достичь Марса в течение нескольких дней, а форма нарочно продумана, чтобы уместить внутри подлодку… «Смуглую леди».

— За несколько дней, — повторил Ри По. — Какова величина дельта-V факторов при выходе из трубы потока Ио?

— Чуть менее трёх тысяч значений гравитации Земли, — произнёс интегратор.

Манмут ни разу не испытывал силы тяжести более чем одна седьмая земной. Он попытался вообразить двадцать одну тысячу подобных величин. И не смог.

— При разгоне, — пояснил исполинский краб, — корабль и, конечно же, «Смуглая леди» будут наполнены особым гелем. Полетим с удобствами.

Маленькому европейцу стало ясно: Орфу принимал участие в создании космической посудины. Ри По активно наблюдал за двумя мирами. Короса III наверняка предупредили о той руководящей роли, которую ему придётся играть. И лишь Манмута всё это время держали в полном неведении. Наверное, потому, что его собственная работа столь незначительна: вести «Смуглую леди» по волнам марсианских морей. Может, и впрямь стоит отказаться?

— Так, значит, Пруст? — вопросил он громадного ионийца по личному лучу.

— Эх, жаль, что мы не летим на Землю, дружище. Заскочили бы в Стратфорд-на-Эйвоне, купили бы по сувенирной кружечке…

Старая, изъезженная шутка в новых условиях неожиданно обрела прежний вкус. Манмут неловко попытался повторить смех товарища; в ответ Орфу загромыхал так, что его услышали в плотной атмосфере конференц-зала.

Ри По не улыбался. Ум каллистянина занимали подсчёты.

— Размах «ножниц» даст нам первоначальный разгон в две десятых скорости света, и даже после резкого торможения при влёте в магнитное поле планеты мы всё ещё будем мчаться с быстротой в одну тысячную световой скорости, что составляет более трёхсот километров в секунду. Чересчур быстро, даже при теперешнем далёком положении Марса. Хоть кто-нибудь задумывался о том, как нам сбавить ход по прибытии?

— Да, — откликнулся краб, оборвав смех. — Мы работали над этим.

* * *

После тридцати юпитерианских лет, проведённых на Европе, Манмуту оказалось не с кем попрощаться в этих краях. Уртцвайль, его прежний партнёр по исследованиям, встретил свой последний час в сомкнувшемся разводье у кратера Пвилл пятнадцать лет назад; с тех пор моравек не сближался ни с единым мыслящим существом.

Спустя шестнадцать часов после конференции по приказанию Централа Хаоса Конамара «Смуглую леди» извлекли из-подо льдов и запустили на орбиту, где моравеки интенсивного использования, возглавляемые Орфу, запрятали подлодку в недра корабля. При помощи древних межспутниковых тяговых устройств всё вместе переправили на Ио. Участники полёта некоторое время посовещались, как им окрестить космическую посудину, однако фантазия оставила их, задор быстро остыл, и с той минуты новое место обитания звали просто «корабль».

Подобно большинству своих «собратьев» (а история космического кораблестроения моравеков насчитывала тысячу лет), стопятидесятиметровое судно не отличалось особенной элегантностью, хотя и несколько выделялось среди прочих — прежде всего блестящим сердечником магнитного диполя и щегольскими выдвижными отражателями. В шишковатом носу размещались четыре термоядерных двигателя и пять антенн уловителя Матолофф-Феннелли. Ни уловитель, ни парус не потребуются до самого конца путешествия, да и термоядерные двигатели не имели ничего общего с фазой взлёта.