Троя

Плазматор Ио — это колоссальный бублик из заряженных частиц, густо перемешанных в шлейфе из серного диоксида, сульфида водорода, а также прочих газов, оставленных свирепым спутником — родиной Орфу — далеко позади и затем вновь скопившихся вместе. Стремительно пролетая орбиту за 1,77 дня, рассекая магнитное поле газового гиганта и постоянно врезаясь в собственный плазматор, Ио создаёт между собой и планетой сильнейший электрический поток в виде двурогого цилиндра невероятно сконцентрированных магнитных волн, получившего название трубы потока. «Трубка» соединяет полюса Юпитера, вызывая там необычайно красивые полярные сияния, в то время как её ответвления постоянно производят более двух триллионов ватт энергии.

Десятки лет назад Консорциум Пяти Лун решил, что это неслыханная и неоправданная растрата.

Манмут проводил взглядом блистающий северный полюс Ио.

Несметные вулканы — особенно выделялся среди них экваториальный Прометей — выбрасывали стосорокаметровые фонтаны серы; чудилось, что рябой и свирепый спутник стреляет по беглецам, предупреждая их вернуться, пока не…

Поздно. Космическая посудина уже достигла точки невозвращения.

Общая видеолиния показала, как управляемые Ри По навигационные скобы аккуратно вошли в трубу потока и выровнялись по «ножницам». Юпитер мчался к судну, заполняя собой все экраны, точно испещрённая полосками стена.

Физические лезвия «ножниц» — этого раздвоенного, вращающегося ускорителя магнитных волн, встроенного в естественный ускоритель частиц в трубе потока Ио, — имели длину восемь тысяч километров, то есть занимали небольшой отрезок миллионокилометровой дуги, соединяющей северный полюс Ио с северным полюсом Юпитера.

При этом «лезвия» могли двигаться.

— И угловой момент бывает величественным зрелищем, мой маленький друг, — пошутил Орфу.

Судно, укрывшее в своих недрах любимую подлодку Манмута, достигло трубы потока на скорости каких-то двадцати четырёх километров в секунду, что составило менее восьмидесяти шести тысяч километров в час. Подобными темпами корабль добрался бы до Марса многие световые годы спустя; к счастью, путешественники не собирались сохранять «черепаший шаг».

Грохот, судороги, пощёлкивание — посудина влетела в поле трубы потока, очутилась на острие «ножниц», выровнялась по верхнему «лезвию» и понеслась сквозь кольца пятикилометрового диаметра — сферу действия сверхпроводящего диполярного ускорителя. Как только корабль оказался в первом витке — ни дать ни взять корявый крокетный мячик, минующий первые воротца из тысячи, — «лезвия» начали распахиваться с дифференциальной угловой скоростью, которая приближалась к световой, а теоретически даже превышала её. Путешественники совершили мгновенный прыжок с одного острия на другое, задействовав столько энергии, сколько успели захватить «ножницы».

Судно — и всё, что в нём находилось, — перескочило с нулевой гравитации до трёх тысяч g за две и шесть десятых секунды.

В один миг планета рванулась навстречу, осталась позади и ухнула далеко вниз. Манмут замедлил изображение на своих мониторах, дабы серьёзнее осознать расставание.

— Йуу-хууу! — проорал Орфу, закреплённый на внешнем корпусе.

Подлодка и корабль заскрипели, застонали, захныкали от безумного напряжения, которое обрушилось на них, но прочные материалы и конструкция аппаратов, а тем более самих моравеков, выдержали испытание с честью. «Смуглая леди», например, плавая подо льдами Европы, спокойно переносила давление в миллионы килограммов на кубический сантиметр.

— Вот дерьмо! — Манмут по привычке обращался к давнему другу, однако нечаянно передал ругательство по общему лучу.

— Это точно, — поддакнул Ри По.

Бурлящие полярные огни Юпитера — ослепительный овал сияния на севере планеты — в последний раз ярко полыхнули внизу и пропали за кормой.

Ганимед, ещё секунды назад находившийся за миллион километров от корабля, промелькнул и тоже затерялся вдали.

— Урук Сулкус, — произнёс на общей линии Корос III, и Манмуту почудилось, будто он сглотнул или выругался. Потом европеец уловил необычайно тёплую нотку в бесстрастном голосе товарища и понял: капитан попрощался с неким клочком земли на грязном, исцарапанном снежке родной планеты, пронёсшейся мимо.

Крохотный спутник по имени Гималия — ни один из путешественников ни разу не побывал там и вряд ли жалел об этом — просвистел ошпаренным светлячком.

— Покидаем фронт головной ударной волны, — промолвил Ри По с каллистянским акцентом. — Вот и высунули носы за край своей тарелки. Некоторые из нас — даже впервые.