Троя

Застыв на месте, бог лучников наблюдает за тем, как Тидид прорубает себе клинком дорогу в мерцающем сиянии. (Ахеец похож на дворника, разгребающего невидимый снег.)

Внезапно грозный рёв Аполлона разносится по окрестностям, наверное, мили на три:

— Опомнись, Диомед! Отступи! Полно тягаться с богами, гордый безумец! Племя бессмертных и вы, жалкие, что влачитесь во прахе, от века не были равны между собою! Да и не будут!

«Сребролукий» и так-то был нехилого сложения; теперь же он вырастает в два раза, превращаясь в двадцатифутового великана. Тидид немедленно прекращает сражение, хотя и трудно сказать почему: то ли действительно испугался, то ли просто устал.

Покровитель лучников раскрывает над собой и Энеем купол непроглядного мрака. Спустя минуту тьма исчезает; Аполлона под ней уже нет, зато Анхизид по-прежнему распластан на земле, раненный, истекающий кровью, с раздробленным бедром. Троянцы тут же сбегаются, чтобы окружить своего военачальника и любой ценой спасти его от Диомеда.

Но это — не Эней. «Сребролукий» оставил на поле осязаемую голограмму, а настоящего героя унёс в илионскую цитадель Пергам. Там его ждут богини Лета и Артемида, сестра Ареса, которые мигом залатают изувеченное тело и вернут полководца к жизни при помощи наномедицины.

Владыка сражений продолжает призывать троянцев к воссоединению, окружив их войско защитным покровом. Как только я решаю, что пора бы посетить Олимп, Аполлон квитируется обратно.

— Арес, мужегубец кровавый, стен разрушитель! Ты что же, и дальше позволишь этому куску пёсьего дерьма себя оскорблять?! — Скрытый от человеческих глаз, «сребролукий» грозно указывает перстом на Диомеда, который уже понемногу приходит в чувство.

— Оскорблять? Так он посмел задеть меня?!

— Конечно, безмозглая твоя башка! — грохочет Аполлон, пользуясь ультразвуковыми частотами, доступными лишь слуху Олимпийцев, схолиастов, да ещё троянских собак, которые тут же поднимают неистовый брёх и жуткий вой. — Вот этот… этот кратковечный… дерзнул напасть на твою сестру, богиню любви, и перерезал божественные сухожилия белой руки! Он и мне бросил вызов, мне, одному их самых могущественных постлюдей! Думаешь, для чего Афина превратила Тидида в сверхгероя? Дабы без жалости высмеять тебя, кровожадный охотник до сечи!

Арес аж выворачивается в сторону Диомеда; тот всё ещё тяжело пыхтит, не обращая на бога ни малейшего внимания.

— Шутить со мной?! — Надрывный визг любителя сражений заставляет присутствующих Олимпийцев зажать уши; как я и подозревал годами, для бессмертного он слишком недальновиден. — Издеваться надо мной?!

— Прикончи его! — восклицает Аполлон в ультразвуковом диапазоне. — Вырежи и съешь его сердце!

Закончив напутственное слово, «сребролукий» квитируется прочь.

Бог войны теряет самообладание. Меня так и подмывает посмотреть, как там Афродита, сильно ли ранена, но разве можно упустить такое зрелище? И я решаю остаться.

Для начала Арес превращается в Акамаса, предводителя фракийцев, и носится по рядам, громогласно призывая сынов Приама сплотиться, отбросить греков, которые сильно вклинились в троянское войско, последовав за Диомедом. Потом замечает Гектора — тот сегодня на удивление сдержан в битве — и, приняв обличье ликийского предводителя Сарпедона, осыпает прославленного героя градом колкостей. Пристыженный упрёками «союзника», благородный Гектор вновь собирает войско и ведёт в наступление. Бог становится самим собой. Теперь он лишь помогает бойцам охранять голографическое изображение павшего Энея.

Должен признаться, это самая свирепая сеча за все девять лет. Если уж старина Гомер и учит нас чему-то, так только одному: человек — всего лишь хрупкий сосуд, кожаный бурдюк с кровью и кишками, которые готовы при любом удобном случае вывалиться наружу.

Вот они и вываливаются.

Не дожидаясь понапрасну, пока Арес обретёт второе дыхание, ахейцы вслед за пылким Диомедом и бесстрашным Одиссеем бросаются в сражение. Повсюду свистят копья, бешено ржут кони, сталкиваются и трещат колесницы. Возничие бичами гонят породистых жеребцов прямо на стены колючих пик и блистающих щитов. Тидид полыхает словно факел, где-то впереди, отчаянно призывая друзей на помощь, хотя и сам прекрасно справляется со всяким несчастным, что подвернётся под руку.

В вихре пурпурного тумана на поле является Аполлон и выпускает невредимого Энея — на сей раз подлинного и к тому же струящего вокруг себя огонь, каким Афина наградила Диомеда. Троянское войско во главе с Гектором разражается воплями ликования и — вперёд, в атаку!

На самом деле мне кажется, что сражаются меж собой лишь двое: Анхизид и сын Тидея. Вражеские предводители пачками валятся под их ударами. В это время бессмертные Аполлон и Арес криками сгоняют жителей Илиона на кровавую бойню.