Троя (ЛП)

Но совсем скоро глаза снова закрылись, и богиня увидела грубый клинок, поданный к самому молочному горлу, все сильнее сдавливающий плоть.

— Нет!

Чувства побудили ее оттолкнуться вперед, дабы вмешаться в смертную сцену, но Аполлон успел сдержать ее.

— Перед тобою моя жертва. Ее кровь должна очистить мой храм. И позволения моего ты не получишь…

— Молчи! — пышное тело Афродиты сражалось. — Ее кровь равна крови невинных. Не она не обидела тебя, и кровь ее не будет служить священной цели, не доставит тебе никакого удовлетворения! Смотри, — Богиня расправила видение чуть дальше. — Вот перед тобой Гектор, он убьет врагов твоих, омоет твой храм всей кровью жертвенной! Девочка не заслужила алтаря.

Арес загрохотал с пьяной радостью от приближения грядущего сражения.

— Пусть женщина получит свою игрушку. Займемся делом мужчин.

Каждая мучительная смерть раненого грека счастьем отдавалась у Аполлона в сердце. Он кивнул, позволяя и Аресу, и Афродите насладиться спасением жертвы, не прерывая их желания.

— Думается мне, что есть у нас с вами дело, повеселящее нас. — молвил Арес, лаская мягкую плоть богини.

Афродита коснулась насмешливым взглядом бога войны, поигрывая бровью.

— Вы уже видели его. — Арес указал на, примеченного ранее, высокого белоснежного воина, бьющегося с Гектором в злом опиуме ярости. — Его называют Драко.

Богиня в любопытстве кивнула, пока ее пышная рука осторожно придерживала локоть девушки, все еще прижимающей нож к горлу.

— И что же с ним? — Афродита спросила, разглядывая человека, который восхитил ее ранее.

— Один из моих самых дражайших воинов перед тобой. — жестом указал Арес. — И я хочу наградить его… спутницей.

Богиня засмеялась с уязвлением.

— Отчего ты обращаешься ко мне с подобными просьбами?

— Ты жалела дитя мгновение назад. А кто защитит ее лучше моего воина?

Голубые божественные глаза Афродиты задрожали в подозрении.

— А отчего не Ахиллес? Он величайший…

— Ахиллес будет отдан Аиду, он ищет на земле славу и заплатит за нее смертью. Драко же доживет до почтенной старости и увидит родные берега, в этом клянусь тебе.

На долгое время настигло всех молчание. Афродита, все еще занимавшаяся маленькой женщиной, держала клинок острого ножа.

— Я заставлю ее полюбить его. — последовало решение вскоре.

— Это опасно и тщетно. — сумел возразить Арес. — Он без колебания убьет ее.

Богиня расхохоталась и отняла руку. Немного перемещаясь к старым смертным видениям, она коснулась своими великолепными руками раскаленной плоти груди Драко. Воин не прервался в своем запое битвы, когда Афродита с нежностью провела пальцем по коже и позволила кончику отдохнуть над его сердцем.

— Что же, пусть будет так.

***

Бах!

Крики ярости и проклятий драли горячий воздух, а стук мечей эхом сумел проникнуть в священные залы. Брисеида ворвалась в комнаты Аполлона, когда ее лицо заливали слезы.

Нож выскользнул из безжизненных ладоней, незаметно падая на камни, пока жрица подхватила Гермиону, силком поднимая на ноги.

— Ты должна бежать! У стен храма греки! — Брисеида дрожала от собственных слов, и каждый ее слог был пронизан страхом. — Они говорят, что среди них сам Ахиллес! Беги, Гермиона! Беги, пока еще жива наша охрана!

Гермионе казалось, что ее рвут на куски, страх запятнал каждую клетку ее тела, все животные инстинкты захватили контроль над каждым нервным окончанием, заставляя ее тело двигаться, бежать.

— Сюда! — убеждала Брисеида в своей неумолимой и крепкой хватке.

— НЕТ! — в мыслях Гермионы все еще был лишь один вихрь суматохи. — А священнослужители, а жрецы! Что если…

— Они уже все мертвы! Греки убили их!

— А ты, Брисеида!?

— Я должна остаться, Гермиона, я жрица. Не в моих силах уходить и покидать моего бога.

— Но они убьют и тебя! Они…

— Не это сейчас важно. Здесь будет Гектор! Иди!

Гермиона с особым отчаянием вцепилась в белые одежды жрицы, ее дикие волосы буйным облаком закрывали все вокруг, пока они блуждали во тьме священного выхода. Справившись с ней, Брисеида вытолкнула ее вниз по узким лестницам.

— Куда…?!

— Великий проход первых священников этого храма, он приведет тебя к черным воротам. Когда ты выйдешь, беги, беги к стенам города!

— Нет! Брисеида, я не уйду без тебя! Ты не можешь остаться…

Но было уже слишком поздно, люк захлопнулся с твердым стуком позади, и как бы Гермиона не царапала камень, дверь не открылась. Не имея иного выбора, кроме как устремиться вперед, Гермиона слепцом чувствовала себя на грубых стенах, и ее маленькие ладони касались камня, служа единственным проводником в катакомбе. Темнота проникала в ее кости, заставляя дрожать от страха, пока она, наконец, не приблизилась к выходу.

Новая волна дикого осознания захлестнула Гермиону, когда она врезалась в тупик, но в ту же секунду камень задрожал, со стоном сдвигаясь и отворяясь. Песок начал выбиваться с запечатанного пути, и довольно скоро дверь издала сильный вздрагивающий скрежет и открылась, заливая проход ослепительным белым светом. Яркий блеск солнца подарил Гермионе слезы и резь в глазах, но она бросилась к стенам Трои так скоро, как умела.