Троя против всех

В какой-то момент мне пришло в голову, что мои друзья Жузе и Ману очень похожи на тех рэперов. MCK, как и Ману, вырос в муссеке, среди нищеты и насилия, но сумел, по выражению Генри Роллинза[264], rise above[265]. Поступил в университет, где учился сначала на философа, потом – на юриста, и в конце концов возглавил протестное движение «Central 7311», с которым не сумел справиться даже всемогущий президент. Иконоклашта же, наоборот, из привилегированных: его отец, Жуау Бейрау, долгое время заведовал благотворительным фондом Сантуша. То, что Бейрау-младший проделал путь от футунгишта[266] до кудуришта, стало позором для всей его высокопоставленной семьи. Два музыканта, один – из самых низов, другой – из самых верхов, и оба выбрали один и тот же путь, вырвались на свободу. Не так ли и Ману с Жузе? Но этих никто не арестовывает. Они, при всем своем свободомыслии, не представляют опасности. Слишком мелко плавают. Они, как и я, часть системы.

Все они – диссиденты на словах, даже обитатель муссека Ману. Умеренно крамольные песни, умеренно критические высказывания. «Искусству лучше быть аполитичным». Позиция не только удобная, но и, возможно, правильная. Да, действительно, можно петь и о других вещах. Вся беда в том, что их-то искусство не пытается быть аполитичным; наоборот, они подчеркнуто политизированны, в этом суть выбранного ими жанра. Но их социальная критика – в рамках дозволенного, никто не перегибает палку. В конце концов, они – тоже часть «культуры страха», существующей здесь со времен того неудавшегося политического переворота в мае 1977‐го. Десятки тысяч ни в чем не повинных людей были приговорены к смерти. И три писателя марксистского толка составили своеобразный трибунал – идеологическую комиссию, чьей задачей было «слушать, а не судить». Артур Пестана, он же Пепетела, писатель-революционер, который в то время занимал пост заместителя министра образования; Мануэл Руй, автор гимна Анголы и прославленного романа «Что позволит мне стать волной»; и Фернанду Кошта Андраде, он же – Ндундума Уэ Лепи, друг юности Агостиньо Нето и главный редактор Jornal de Angola. Классики ангольской литературы, кумиры Шику. В течение двух недель эта «особая тройка» выслушивала показания обвиняемых. Есть мнение, что они не только слушали, но и подписывали приговоры. Есть и другое мнение (его придерживается Шику): эти трое, совесть нации, были выбраны в качестве козлов отпущения. Не палачи, но жертвы. Тут важно, что Пепетела – белый, потомок бенгельских поселенцев, а Руй и Андраде – мулаты. И вот их, светлокожих борцов против колониализма, заставляют выступать в роли судей, а подсудимые, которые проходят перед ними вереницей, все чернокожие и в большинстве своем – безграмотные крестьяне. Иначе говоря, писатели-революционеры предстают в роли колонистов. Для них это – публичное унижение, изощренная пытка. Сами они всю жизнь отказывались говорить о том, что произошло. Но известно, что Пепетела вскоре ушел из Министерства образования, а Кошта Андраде несколько лет спустя получил тюремный срок за сатирическую пьесу, высмеивающую душ Сантуша и МПЛА. Теперь обо всем этом мало кто вспоминает. Может, оно и к лучшему.