Троянский мордобой

— Берите его ноги в руки и пиздуйте отсюда! — рявкнул Гектор, и греки, поспешно схватив павшего героя, уволокли его в ближайший шатёр, который ну совершенно случайно оказался штабом Одиссея и по ещё более загадочной причине имел над входом табличку «Фалафельная».

Царь Итаки как раз покинул место своего ночлега, чтобы освежиться после ночных раздумий, от которых наутро у него всегда болела голова. В этот раз, правда, даже шум битвы у порога оказался для него не таким потрясающим, как вид командующих армией, затаскивающих главный козырь всей их стратегии в шатёр ногами вперёд.

— Ой, вэй, — только и смог сказать Одиссей, наблюдая за этим зрелищем.

— Заткнись и помогай, придурок! — рявкнул Менелай, из последних сил волоча Ахилла, считающего камни шлемом.

— Ой, вэй! — воскликнул Одиссей и подхватил павшего героя под мышки, от натуги случайно восславив Зевса-Громовержца, но затащив тело в шатёр.

— Что делать будем? — спросил Агамемнон. — Без Ахилла нам конец.

— Где этот пидарас?! — донёсся снаружи рёв Ахилла.

— А… — обернулся в сторону входа удивлённый Одиссей. — А кто тогда это? Ой, вэй...

Все трое задумчиво воззрились на Патрокла, одетого в доспехи Ахилла и павшего с выражением удивлённой досады на лице.

— А теперь что делать будем? — мрачно поинтересовался царь Микен. — Если Ахилл Патрокла в таком виде увидит; то кто знает, что он в своей героической башке вообразит.

— Я знаю, что делать! — воскликнул Одиссей. — ПеХГевоХГачивайте ПатХГокла на живот!

Цари, кряхтя, перевернули павшего героя в указанную Одиссеем позу.

— Давайте ножовку! — велел царь Итаки.

Цари переглянулись.

— Что дать? — переспросил Менелай.

— Ножовку! — рявкнул Одиссей. — БыстХГее!

— А что это? — уточнил Менелай.

— Вы — шлемазлы безмозглые! — выругался итакиец. — Дайте ножик и задеХГжите Ахилла хотя бы на паХГу минут!

— Как ты предлагаешь нам его задержать, когда он в плохом настроении? — проворчал Менелай. — Мне, конечно, рога не нравятся, но с обломанными я буду выглядеть ещё менее солидно, так что…

— Заткнитесь и задеХГжите его хоть на минуту! — заорал Одиссей, вытолкав обоих из шатра.

— Как будем останавливать? — шепнул Менелай брату.

— Да ху… Не знаю, — поправил себя Агамемнон. — Давай попробуем отвлечь его.

— Чем? — огрызнулся Менелай.

— Давай бабу ему предложим, — нашёлся микенец. — Какой древний грек откажется от ещё одной наложницы? У меня как раз есть одна жрица…

Кислое выражение на лице брата заставило Агамемнона заткнуться.

— Ахиллу? — мрачно спросил Менелай. — Бабу? Ты лучше бы ему пару полков демонов предложил порвать. Вот на это он отвлёкся бы…

— Где демоны?! — рявкнул Ахилл над ухом у спартанца так, что тот подпрыгнул от ужаса, воткнулся рогами в поднятый полог шатра и остался там висеть. — И где Патрокл?

— Ахилл, — вдруг послышался из шатра голос Одиссея. — Мне очень жаль, но мы не смогли его спасти.

— То есть?! — заорал сын Фетиды и ворвался внутрь.

На поле боя воцарилась гробовая тишина. И греки, и троянцы напряжённо ждали результатов досмотра, прекрасно понимая, что находящийся в плохом настроении Ахилл даже не будет отличать одних от других. Находящиеся возле места опознания тела уже поспешно ретировались как можно дальше, включая Агамемнона и Одиссея, который резво покинул собственный походный дворец. Хуже всего пришлось Менелаю, который застрял рогами в пологе шатра спиной к входу и не мог заглянуть внутрь.

— Вытащите меня отсюда, гады! — заорал он вслед удаляющимся царям.

— Братец, нам… эээ… нам лестницу надо для этого! — отозвался Агамемнон. — Сейчас найдём и вернёмся.

— Ах вы пи… — начал Менелай и тут же бессильно завыл, вспомнив приказ Афины. — Ненавижу!

Мгновением позже он понёсся вперёд от пинка сзади, забрав с собой полог итакийского шатра, прорвал соседний шатёр и влетел внутрь, оставшись лежать там и на всякий случай притворяясь ветошью. Вышедший же из шатра Ахилл с телом Патрокла на руках молча оглядел присутствующих греков и троянцев.

— Уёбывайте отсюда все. Живо, — только и сказал царь мирмидонян. — Скорбеть буду.

Глава 11

Троянцы немедленно отступили в свой город и заперли ворота. Греки, решившие не испытывать судьбу, также немедленно отступили на корабли и на всякий случай ушли в открытое море. Ахилл же отнёс своего павшего друга в часть лагеря, принадлежащую мирмидонянам, где долго и мрачно осматривал его со всех сторон.

— Сын, — послышался за его спиной голос матери Фетиды. — Тебя что, посвятили в рыцари Унылого Ебальника?

— Беда у меня, мама, — сказал воитель, не поняв вопроса. — Мне надо отпиздить Гектора.

— С твоей отбитостью, сынок, это скорее проблема Гектора, — мудро решила мать. — А что случилось?

— Он меня оскорбил, — ответил Ахилл. — Полностью опозорил. Полностью.

— Не впадай в истерику, мелкий пиздюк, — строго сказала Фетида. — Чем оскорбил?

Ахилл молча указал на лежащее перед ним на животе тело друга.

— Ой, да хуйня вопрос, — махнула рукой богиня. — Мало ли Патроклов.

— Дело не в этом мудаке, мама, — буркнул Ахилл. — Мне нужны новые доспехи. Эти я не надену.

— Почему? — удивилась Фетида. — Почти не ношеные ведь…