Троица: Будь больше самого себя. Книга для интеллектуального меньшинства

И даже то, что я пишу сейчас этот текст на компьютере, а не карандашом на листочке писчей бумаги - это, я почти уверен, заслуга именно «конструкторов», а не кого-либо ещё.

То есть, мы никак не можем отказать «кон­структорам» в интеллектуальной мощи...

Да, в бытовой жизни «конструкторы» мо­гут частенько застревать на мелочах, замы­каться в себе, быть излишне требователь­ными и т.д., но, с точки зрения мышления, они, действительно, способны творить на­стоящие чудеса.

Как же у них это получается, если за мыш­ление отвечает дефолт-система мозга? И это, возможно, самый главный здесь вопрос, но прежде чем ответить на него, необходимо зафиксировать несколько важных моментов.

" Во-первых, необходимо принять во внимание крайне высокий уровень любопытства, свойственный «конс­трукторам». Любопытство, страсть к познанию является оборотной сто­роной своеобразной недостаточнос­ти дефолт-системы мозга.

Именно потому, что «конструкторам» чуждо ощущение принадлежности к социальной общности, они не испы­тывают того груза социального дав­ления, которое свойственно, напри­мер, «центристам».

Там, где «центрист» будет испыты­вать тревогу, сталкиваясь с автори­тетной фигурой или авторитетным мнением, «конструктор» всё подвер­гает сомнению и способен мыслить нестандартно, нетривиально, подчас революционно.

• Во-вторых, необходимо принять во внимание, что на мельницу ориги­нальности «конструктора» льёт во­ду, так сказать, определённая семан­тическая свобода (или лабильность, подвижность).

Как я уже говорил, особенностью это­го типа мышления является способ­ность создавать причудливые ассоци­ативные ряды при сохранении общей формально-логической структуры.

Слова (понятия) не имеют для «кон­структоров» столь жёсткой связи с ре­альностью, как, например, у тех же «центристов», поэтому «конструкто­ры» могут легко увидеть сходство там, где другому и в голову не придёт.

«Конструктор» способен объединять, соотносить и совместно продумывать совершенно, казалось бы, отдельно стоящие друг от друга идеи и струк­туры.

Таким образом, они способны созда­вать неожиданные точки входа при анализе различных ситуаций. Груз ре­альности словно бы не давит на них, когда они пускаются в свои размыш­ления.

Задумайтесь над этой шутливой фра­зой Людвига Витгенштейна: «Сейчас на Солнце полдень». В ней и совер­шенно неожиданная игра со словом, и абсолютно оригинальный вход в представления о Солнечной системе - мы обычно смотрим на неё с Земли, на которой и находимся, а он думает о ней с позиции Солнца.

• Наконец, в-третьих, строгость, в ко­торой «конструкторы» (все как один!) видят невероятную «Красоту».

Блистательный математик Анри Пу­анкаре пишет в статье о математи­ческом творчестве, что мы способны подсознательно усматривать в своём мышлении «красивые решения».

Бертран Рассел, автор выдающейся работы «Основания математики», пи­сал: «Математика, если правильно на

неё посмотреть, несёт не только прав­ду, но и высшую красоту».

И таких примеров бесконечное мно­жество.

Если же отбросить всякую лирику и думать об этом нейрофизиологичес- ки, то ощущение красоты связано для нас с чувством безопасности. Грубо говоря, нам кажется красивым то, что вызывает у нас чувство безопасности, защищённости, чего-то знакомого и понятного.

«Конструкторы» исходят в своих умо­заключениях не из эссенциальной сущ­ности, а из логической строгости соб­ственных интеллектуальных конст­рукций.

Строгость, чёткость, взаимосвязан­ность, структурность, контролируе­мость, взаимооднозначность и т.д., и т.п. создают у «конструкторов» ощу­щение, что их хрупкий, на самом-то деле, мир абсолютно фундаментален, что он имеет безусловное основание.

С другой стороны, как только что-то в их мире перестаёт «биться друг с дру­гом», обнаруживается какая-то про­реха, неопределённость, неясность, «конструкторы» могут впасть в самую настоящую панику, совершенно не­понятную окружающим.

Однако же, как только стабильность системы будет восстановлена, они снова увидят «Красоту», а точнее - почувствуют себя в своеобразной бе­зопасности.

Возвращаясь к тому же Витгенштейну, доста­точно вспомнить его главное философское утверждение, поражающее своим нахальст­вом и изяществом: по сути, говорит он, фи­лософских проблем не существует - все они порождены «игрой языка», и если навести порядок в языке, то все они исчезнут сами собой.

Таким образом, «конструктор», осуществляя процесс мышления, идёт не от «сущностей», которые бы он мог, подобно «центристу», усмотреть в реальности, чтобы выстроить из них (на них) свою модель этой реальности, имея единое её основание, а как бы снаружи вовнутрь.