Трон императора: История Четвертого крестового похода

— Значит, остаемся все вместе? — неоправданно весело спросила Лилиана, и ее губы, похожие на лепестки роз, растянулись в улыбке. — До сих пор это была сплошная радость и гармония.

На закате, когда все успокоились, Отто отправился на тесную от церквушек площадь, надеясь узнать, что происходит с добычей. У Грегора не было ни интереса к событиям, ни притязаний на городское добро, зато Отто хотел воспользоваться правом на свою долю в трофеях. Он даже убедил себя, что ему полагается выделить не меньше, чем любому рыцарю, — как-никак он нашел место для подкопа и является наследником большого поместья на родине.

Но вернулся он с пустыми руками и в полном расстройстве. Весь следующий день болтался на большой площади перед церковью Святого Донатия, взяв для компании Лилиану. Грегор тем временем заставил Ричардусов пойти с ним в церковь и вымаливать прощение за то, что натворила армия.

Мы с Джамилей остались в доме одни на несколько часов, и она попыталась вытянуть из меня рассказ о моем прошлом. Я признался, что удрал из своего королевства от англичан-завоевателей и что был повинен в этом завоевании. Но не рассказал ей, почему был повинен, ибо не мог вынести мысли о том, что она станет меня презирать. Я поведал ей, как во время своего побега спас отшельника Вульфстана от англичанина, того самого господина, который завоевал мое королевство, как выходил Вульфстана, вернув его к жизни, и как он помог мне подготовиться к убийству англичанина таким образом, чтобы самому потом умереть.

— Ни один божий человек не стал бы этого делать, — сказала она.

— Это был необычный человек, и молился он необычному богу, — уклончиво возразил я.

Тут, к моему облегчению, наш разговор прервал внезапный приход промокших Отто и Лилианы. На этот раз Отто вернулся с жалкими крохами: ни серебра, ни драгоценных камней, только резной деревянный крест и один глазурованный подсвечник.

— Даже не пара подсвечников, — позже возмущался он, когда пришел Грегор. — Ничего красивого, вроде двух одинаковых, подходящих друг другу изделий, просто кусок глины. И это после того, как я отдал им столько серебра, припрятанного хозяевами дома! Знай я раньше, что меня так обманут, оставил бы его себе.

— И тебя повесили бы за воровство, — терпеливо разъяснил Грегор.

Старик Ричард снял с хозяйских плеч промокшую мантию и расстелил ее перед шипящим очагом, отодвинув в сторону накидку Лилианы.

— Я не единственный, кто считает себя обделенным, — сказал Отто, словно это оправдывало его желание украсть. Он жестом прогнал Ричарда и переложил накидку Лилианы поближе к теплу — пусть маленькое, но все-таки проявление заботы, не позволявшее мне презирать его. — Многие молодые рыцари и почти все пехотинцы готовы взяться за оружие. Все самое ценное незамедлительно погрузили на суда дожа. Не удивлюсь, если войско пойдет против венецианцев и всех их забьют до смерти. Почему, черт возьми, трофеи достались одним венецианцам?

— Наверное, потому, что вы до сих пор должны им девять тонн серебряных монет, — сказала Джамиля.

Следующий день выдался солнечным и настолько жарким, что даже успела просохнуть земля. Отто в третий раз отправился к церкви Святого Донатия, чтобы выразить несогласие с распределением трофеев.

Наступил вечер, а он так и не вернулся.

В сумерках мы услышали громкие крики, и вскоре по улицам уже мчались глашатаи, объявившие, что в некоем месте, называвшемся Форум, вспыхнула драка между венецианцами и пешими воинами. Через несколько минут стало казаться, что крики доносятся со всех сторон. Прибежали новые глашатаи и очень всем помогли, разнеся известие, что драка распространилась повсюду. Потом необходимость в глашатаях отпала, потому что драки объявляли себя сами.

— Пожалуй, мне следует привести Отто, — сказал Грегор тоном человека, порядком настрадавшегося от своего младшего братишки.