Трон из костей дракона. Том 1

Когда Саймон тихонько спустился по лестнице с сеновала, все трое мужчин храпели, как старые собаки возле камина. Он на цыпочках прокрался мимо них, заткнув по дороге кувшин пробкой, чтобы кто-то из них не перевернул его во сне и не разлил остатки вина, и вышел во двор, освещенный косыми лучами солнца.

«Сколько всего странного случилось в этом году, – подумал он, бросая камушки в колодец, стоявший посередине двора. – Засуха и болезни, исчезновение принца, убитые и сгоревшие люди в Фальшире»… Однако все это не казалось ему очень серьезным.

Все случается с другими, решил Саймон, с облегчением и одновременно огорчением. Все случается с чужими людьми.

Она устроилась на скамейке у окна и смотрела вниз сквозь изящную гравировку на оконном стекле. Она не подняла взгляда, когда он вошел, хотя звук его шагов по плиткам сообщил ей о его появлении; несколько мгновений он стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди, но она не поворачивалась. Он подошел к ней, остановился и выглянул наружу через ее плечо.

Во дворе было не на что смотреть, если не считать кухонного мальчишки, сидевшего на краю каменного водоема, – длинные ноги, копна нечесаных волос и перепачканная рубашка. Больше во дворе никого не было, разве что еще овцы с грязной шерстью, искавшие в темноте свежую траву.

– Что-то не так? – спросил он, положив широкую ладонь ей на плечо. – Теперь ты так меня ненавидишь, что прячешься и не говоришь ни слова?

Она покачала головой, и на миг солнечный луч вспыхнул в ее волосах, она подняла руку и сжала его ладонь прохладными пальцами.

– Нет, – сказала она, продолжая смотреть на пустой двор. – Но я ненавижу вещи, которые меня окружают. – Он наклонился вперед, но она быстро убрала руку и поднесла ее к лицу, словно желая защититься от полуденного солнца.

– Какие вещи? – спросил он, и в его голосе отчетливо послышалось раздражение. – Неужели ты хотела бы вернуться в Мермунд и жить в продуваемом сквозняками дворце, который мне отдал отец, где запах рыбы отравляет воздух даже на самых высоких балконах? – Он протянул руку, взял ее за подбородок и мягко, но твердо повернул голову к себе, пока не увидел полные слез и гнева глаза.

– Да! – сказала она и оттолкнула его руку, но на этот раз не стала отводить взгляда. – Да, я бы хотела. Там ты чувствуешь ветер и видишь океан.

– О господи, девочка, океан? Ты хозяйка всего известного мира, однако плачешь из-за того, что не можешь увидеть проклятую воду? Посмотри! Посмотри сюда! – Он показал мимо стен Хейхолта. – Разве в Кинслаге нет воды?

Она бросила на него презрительный взгляд.

– Это бухта, королевская бухта, которая лишь ждет, когда король сядет в лодку или соберется поплавать. Но ни один король не владеет морем.

– Вот как. – Он сел на пуф так, что его длинные ноги оказались по разные стороны. – А еще ты думаешь, что мы здесь в плену, верно? Какая чепуха! Я знаю, почему ты расстроена.

Она отвернулась от окна, и в ее глазах появилась решимость.

– В самом деле? – спросила она, и под пренебрежением появилась крошечная искорка надежды. – Тогда скажи, почему, отец.

Элиас рассмеялся:

– Потому что ты скоро выйдешь замуж. И это нормально! – Он придвинулся к ней. – О Мири, тебе нечего бояться. Фенгболд хвастун, но он молод и пока глуп. Однако терпеливая женская рука быстро поможет ему обрести манеры. В противном случае… ну он будет полнейшим дураком, если станет плохо обращаться с королевской дочерью.

На лице Мириамель появилось выражение ожесточения и обреченности.

– Ты не понимаешь. – Ее голос стал холодным, как у сборщика налогов. – Фенгболд интересен мне не больше, чем камень или башмак. Я тревожусь из-за тебя – ведь бояться следует тебе. Зачем ты устраиваешь для них спектакли? Зачем смеялся над стариком и угрожал ему?

– Смеялся и угрожал?! – На мгновение широкое лицо Элиаса исказила уродливая усмешка. – Старый сын шлюхи спел песню, в которой почти напрямую обвинил меня в исчезновении брата, а ты говоришь, что я над ним смеюсь? – Внезапно король вскочил на ноги, сердито оттолкнул пуф, тот отлетел в сторону и перевернулся. – Чего мне бояться? – неожиданно спросил он.

– Если ты сам не знаешь, отец, – а ведь ты проводишь столько времени с этой змеей, Прайратом, и его дьявольскими штуками, – если ты сам ничего не чувствуешь…

– Клянусь Эйдоном, что ты говоришь? – потребовал ответа король. – Что тебе известно? – Он с громким хлопком ударил себя ладонью по бедру. – Ничего! Прайрат мой слуга, который многое умеет – он может сделать для меня такое, что не по силам никому.

– Он чудовище и некромант! – закричала принцесса. – Ты становишься его инструментом, отец! Что с тобой случилось? Ты так изменился! – Мириамель издала странный звук и попыталась спрятать лицо за длинной голубой вуалью, потом вскочила с подоконника и убежала в спальню, неслышно ступая бархатными туфельками по полу.

Еще через мгновение она захлопнула за собой тяжелую дверь.