Трон из костей дракона. Том 2

Путников не отпускал холод, преследовавший их каждую ночь и каждый безотрадный белый день – горький, горький холод. Снег постоянно летел Саймону в лицо, жалил глаза, обжигал потрескавшиеся губы. Покрасневшая кожа болела, словно он слишком много времени провел на солнце, и он с трудом удерживал поводья дрожавшими руками. Казалось, его вышвырнули за дверь на холод и наказание продолжается слишком долго. Тем не менее он ничего не мог изменить, лишь каждый день возносил безмолвные молитвы к Усирису, чтобы ему хватило сил дожить до того момента, когда они разобьют лагерь.

«Ну, что же, – печально подумал он, чувствуя, как горят уши даже под капюшоном, – хотя бы Бинабик получает удовольствие».

Тролль и в самом деле оказался в своей стихии – он ехал первым, подбадривал своих спутников, время от времени хохотал от удовольствия, когда они с Кантакой перепрыгивали через огромные сугробы. Долгими вечерами у огня, пока остальные смертные дрожали и смазывали маслом промокшие перчатки и сапоги, Бинабик рассказывал о различных видах снега и признаках, предвещающих лавины, чтобы они подготовились к горам, что неколебимо высились на горизонте, суровые судьи, точно боги в коронах из белого снега.

Каждый день огромная гряда впереди становилась все больше, оставаясь столь же далекой, какое бы расстояние они ни проехали. После недели, проведенной среди невыразительных снежных Пустошей, Саймон начал мечтать даже о пользовавшемся дурной репутацией лесе Диммерског и о самих исполосованных ветрами горах – все, что угодно, только бы не бесконечная белая равнина с пробиравшим до костей холодом.

На шестой день они миновали руины аббатства Святого Скенди, почти полностью занесенные снегом: лишь шпиль часовни высился над белым покрывалом – венчавшее сгнившую крышу железное Дерево, которое кольцами обвивало какое-то существо, похожее на змею. Он вздымался над заиндевелым снежным морем, словно мачта затонувшего корабля на фоне ослепительной белизны.

– Какие бы тайны ни хранило аббатство, что бы ни знало о Колмунде и мече по имени Шип, оно их нам не откроет, – сказал Бинабик, когда они проезжали мимо засыпанных снегом развалин.

Слудиг изобразил знак Дерева у себя на лбу и на сердце, в его глазах застыла тревога, но ситхи медленно обогнули руины по дуге, глядя на них так, словно никогда не видели ничего столь же интересного.

Когда вечером того же дня путешественники собрались вокруг костра, Слудиг потребовал, чтобы Джирики рассказал, почему ситхи так внимательно разглядывали аббатство.

– Потому что нам было приятно, – ответил принц.

– И что это значит? – раздраженно и одновременно в недоумении спросил Слудиг, глядя на Эйстана и Гриммрика, словно они могли знать, что имел в виду ситхи.

– Возможно, об этом лучше не говорить, – сказал Ан’наи, делая успокаивающий жест широко разведенными пальцами. – Мы вместе сидим у одного костра.

Джирики некоторое время серьезно смотрел в огонь, потом на его лице появилась странная озорная улыбка. И Саймон в очередной раз почувствовал восхищение, иногда ему бывало трудно думать, что Джирики намного старше его, таким юным он казался и так беспечно себя вел. Но Саймон не забыл пещеру в лесу. Молодость и огромный возраст беспорядочно смешались – именно таким был Джирики.

– Мы смотрим на вещи, которые нам интересны, – сказал Джирики, – смертные поступают так же. Вот только причины отличаются, и вам будет трудно понять наши. – Его широкая улыбка казалась доброжелательной, но Саймон уловил диссонанс, словно что-то оказалось не на своем месте.

– Вопрос в том, северянин, – продолжал Джирики, – почему наш интерес так тебя оскорбил?

На мгновение вокруг костра воцарилась тишина, Слудиг не сводил с принца напряженного взгляда. Пламя потрескивало и вспыхивало на влажном дереве, завывал ветер, заставляя лошадей тревожно ржать.

Слудиг опустил глаза.

– Конечно, вы можете смотреть на все, что пожелаете, – сказал он, печально улыбнувшись; на его светлой бороде таяли снежинки. – Просто мне это напомнило о Сейгарде, что в Скипхавене. Получилось, что вы смеялись над тем, что мне дорого.

– Скипхавен? – прогрохотал Эйстан, завернувшийся в меха. – Никогда о нем не слышал. Разве это церковь?

– Лодки… – вспомнил Гриммрик, и на его лице появилась гримаса. – Там лодки.

Слудиг, лицо которого оставалось серьезным, кивнул.

– Это место можно назвать раем для кораблей. Там лежат галеры Риммерсгарда.

– Но риммеры не плавают на кораблях! – удивился Эйстан. – Во всем Светлом Арде нет народа, который больше вас любил бы сушу!

– Прежде мы плавали. – Лицо Слудига засияло в отраженном свете. – До того как пересекли море, когда жили в Ийсгарде, на потерянном Западе, наши отцы сожгли людей и похоронили корабли. Во всяком случае, так гласят наши легенды.

– Сожгли людей?… – удивленно переспросил Саймон.