Трон падших

Он наблюдал за тем, как дюжина пар устремилась в бальный зал. Гости были в платьях и костюмах из самых дорогих материалов, их маски сверкали в блеске свечей. Женщины кружили по комнате, восторженно переговариваясь. Мужчины брали напитки с подносов у снующей между ними прислуги.

Зависть прошелся по балкону с видом на большой зал, прислушиваясь к голосам. Даже под золотыми масками он узнал лордов с вечеринки Вексли: Уолтерса, Харрингтона и того самого Гэрри, который улизнул с вдовой Джанель.

Лорд Гэрри его заинтересовал. Судя по всему, даже несмотря на безупречное положение его семьи, в течение последних нескольких лет ему не везло. Его младшая сестра, а затем и женщина, за которой он ухаживал, пропали без вести, и больше их никто не видел. Шпионы Зависти также раскрыли, что он близок с лордом Эдвардсом – они были друзьями детства. А еще лорда Гэрри часто видели на Сильверторн-лейн.

Учитывая все это, Зависть заподозрил, что лорд Гэрри тоже участвует в игре. Фейри любили смертных женщин и заманивали их в свой мир. Возможность вернуть оттуда близких – то, ради чего стоило сыграть.

Предчувствие Зависти усилилось, когда мужчина извинился и медленно двинулся вдоль стен бального зала. Он внимательно осматривал каждую картину и скульптуру. Зависть намеренно выбрал изображения Неблагих. Он хотел посмотреть, кто это заметит. И, поглядите-ка, лорд Гэрри остановился именно на том самом месте. У Дикого Двора.

Зависть подал знак Алексею, намекая, что за этим смертным стоит приглядывать. Помощник, который ждал внизу, кивнул и исчез в тени.

Зависть снова сосредоточился на Уолтерсе и Харрингтоне. Судя по его наблюдениям, эти два клоуна вряд ли были приглашены в игру. Разве что Леннокс решил так позабавиться над ним.

Тут его ушей достиг завистливый шепот тех самых лордов. Очевидно, приглашения Зависти попали прямо в цель. На них стоял штамп с изображением двуглавого волка – символа его Дома Греха. Их напечатали на лучшем картоне такого глубокого зеленого цвета, что он казался черным, и подписали мерцающими серебряными чернилами.

Также он велел заранее разослать подарки, специально подобранные для каждого из гостей. Бренди, сигары, редкие книги – шпионы Зависти проявили щепетильность в сборе данных. Он сделал так, что практически никто не смог отказаться от приглашения. Харрингтон и Уолтерс едва не кипели от его дерзости. Ведь все это было ничем иным, как поразительным и неподражаемым плевком в их сторону.

Однако с Камиллой все было иначе. Зависть сам выбрал для нее подарок и сделал его чем-то бо́льшим, чем сувенир. Пусть Камилла и не особа королевской крови, ему хотелось, чтобы этим вечером она выглядела как принцесса с непревзойденной грацией и достоинством. Отчасти потому, что этого требовала ее красота, а отчасти затем, чтобы показать Вексли, что у него нет ни единого шанса.

Искры зависти рассыпались по всему бальному залу, подпитывая его грех. Нанесенные повсюду масла для обольщения разжигали гостей, подогревая все человеческие чувства. Ваниль, имбирь, жасмин, мускус – каждый аромат вызывал особые ощущения, предлагал все новые и новые наслаждения.

Зависть понимал, что для игры ему нужно накопить как можно больше энергии, поэтому задействовал для погружения во тьму греха даже декор. Он все подобрал сам: столы и стулья из темного дерева, люстру из черного хрусталя, бра и железные канделябры, в которых горели свечи из пчелиного воска эбенового цвета.

Пол бального зала из черно-зеленого мрамора сиял, как ночной луг. Его отполировали так, чтобы в нем отражались лица танцующих пар в масках.

По кивку Зависти заиграл приглашенный квартет. Платья всех оттенков разлетелись, как лепестки цветов, и закружились по просторному залу. Скрытые под ними прелести отражались в мраморном полу.

Все было в точности так, как представлял себе Зависть.

Смертные ощущали истинное величие, попивали коктейли, разбивались на группы, чтобы поболтать. С наступлением ночи они становились все смелее, в том числе благодаря маскам. Зависть догадался, что анонимность больше располагает к тому, чтобы поддаться порокам.

Хотя пока что самым скандальным из увиденного им были мужчины, которые крали больше танцев, чем позволяли приличия.

Зависть гадал, какой будет Камилла. Придаст ли ей смелости маска? Он ждал, когда же серебряная вспышка озарит круговерть всех цветов радуги, и вспоминал о том, как хотел ее в туннеле за пару ночей до бала. Желание было таким сильным и опьяняющим, что Зависть чуть не забыл о своей главной цели.

Зависть представил ее серебряные волосы, как он медленно накручивает их на кулак, наклоняясь к ее лицу все ближе… Будет ли она сопротивляться на таком коротком поводке или же поддастся ему? В любом случае он поцелует ее так, что она забудет и о гневе, и о том, что отказала ему в том, чего он хотел больше всего. Он воображал ее стон в тот момент, когда он просунет язык ей в рот и возьмет ее, как она и хотела, прямо у той самой стены.