Трон Принцессы

Так я и сделала. Я не упустила ни одной детали, с первого раза до последнего, всего три недели назад. Как я пыталсь отбиться от него. Чтобы остановить его. Как я мало-помалу менялась после каждой атаки. Крейг забирал кусочки моей души, пока ничего не осталось. Пока я не стала пластиковой оболочкой, которую она видела в голливудских таблоидах, демонстрирующей ее сосок всему миру.

Потому что я знала, кто я.

Поврежденные товар.

— Но почему ты мне не сказала? — Гера взлетела с дивана и подошла к окну от пола до потолка. Она больше не плакала, но выглядела разбитой.

— Я хотела. — Я посмотрела ей в спину. — Так много раз. Но каждый раз, когда я пыталась поговорить с тобой, ты была занята, или пренебрежительна, или недоступна для меня. Ты не хотела иметь со мной ничего общего. Я знала, где я стояла с тобой. Тебе было стыдно за мою дислексию, за мою неуспеваемость. Ты не хотела, чтобы моя заурядность передалась тебе. Тебе нравилось быть совершенно отдельными существами. Я никогда не равнялась на тебя. Ты была сияющей звездой, которая сжигала все на своем пути, и я потерялась в твоей тени.

Она повернулась ко мне, обхватив себя руками.

— Как я могла это пропустить?

— Легко, — устало сказала я. — Крейг показал тебе только одну сторону себя.

Она покачала головой.

— У него были проблемы с гневом. Я имею в виду, и сейчас. Они у него все еще есть. Он разбил одну из маминых ваз, когда мы недавно поссорились. В другой раз он выгнал мою подругу из нашей квартиры, потому что она дразнила его из-за его баллов за SAT. Он уже некоторое время находится на терапии. Два, три года, может быть? Я думала, что он будет лучше. Я никогда не думала, что его вспыльчивость может превратиться в…

— Сексуальное насилие? — Я закончила за нее.

— Да.

Слезы наполнили ее глаза. Она пыталась бороться с ними. Ведь она была Герой, женой Зевса, царицей всех богов. Совершенно неприкасаемая.

— Все это время я оставалась с ним, потому что не хотела вызывать заголовки. Публике очень нравилось, что мы с Крейгом были школьными возлюбленными, поэтому я пыталась поддерживать отношения. — Она фыркнула. — Значит, ты не выдумала все это, чтобы отомстить мне за эту статью?

Я закрыла глаза, переводя дыхание.

— Гера, мне жаль разочаровывать, но хотя я не довольна тем, как сложилась моя жизнь, я никогда не хотела быть тобой. Без обид, но, похоже, ты живешь довольно жалкой жизнью. Ты не даешь себе никакой передышки. Ты работаешь до мозга костей, изнуряешь свое тело изнурительными тренировками и всегда делаешь то, что люди от тебя ожидают, не задумываясь о том, чего ты хочешь. Я даже не думаю, что ты любишь Крейга. Я видела вас двоих вместе. Это больше похоже на механизм удобства, чем на что-либо еще. Ты хочешь быть этим совершенным созданием, но Гера… Я открыла глаза, грустно улыбаясь. — Человек, которым ты пытаешься быть, не существует. Ты убиваешь себя, пытаясь стать им.

Ее слезы свободно лились теперь, покрывая ее щеки. Она рухнула на пол. Ее лоб коснулся прохладного мрамора. Ее спина сотрясалась от рыданий.

— Я совершила ужасную ошибку, выйдя за него замуж.

— Мне жаль, — прошептала я.

Я не могла не заметить, как Гера все еще была сосредоточена на своей жизни, своих решениях, своих ошибках, своей душевной боли. Хотя травма была у меня. Тот, кого обидели. Я полагала, что сочувствия было слишком много, чтобы просить. Особенно учитывая, что мы все были на грани общенационального скандала.

Словно прочитав мои мысли, она наклонила голову и уставилась на меня.

— Знаешь, твоя жизнь тоже изменится навсегда. — Она использовала спинку дивана, чтобы попытаться удержаться, прежде чем встать прямо. — Как только появятся новости, все узнают. Ты готова к этому?

— Готова? Нет. — Я улыбнулась, развернулась и направилась к двери. — В предвкушении? Да.

Дорога до аэропорта прошла в задумчивой тишине.

Просматривая имена терапевтов из Лос-Анджелеса на своем телефоне, я нажимала на фотографии тех, кто выглядел дружелюбно. Все женщины. Я не могла представить себя изливающей свое сердце мужчине после всего, через что я прошла.

Рэнсом выглядел мрачным и глубоко задумался. Я была поражена, что он не использовал время, чтобы работать на своем телефоне.

— Ты заболел или что? — Я сделала перерыв в походе по магазинам к терапевту.

Он взглянул на меня, все еще в миллионе миль от меня.

— Нет.

— Ты выглядишь рассеянным.

— Просто думаю.

— О чем?

Его глаза цеплялись за мои, ответ внутри них. Он что-то скрывал. Я поняла, я тоже прожила свою жизнь, окутанную тайнами. Что-то глубокое, темное и опасное.

— Я пытаюсь придумать, как выразить это словами.

— Ты пугаешь меня.

— Сосредоточься на поиске терапевта, Хэлли. Он тебе понадобится.

Он откинул голову назад, наблюдая, как мимо проносятся машины. Я снова перевела взгляд на свой телефон, и мой взгляд остановился на женщине лет пятидесяти в причудливом изумрудном блейзере и приветливой улыбке. У нее была стрижка под Рэйчел — ровно девяносто — волосы такие же огненно-рыжие, как у меня.

Илона Квин, кандидат психологических наук